– Мы к Наталье Юрьевне, – говорит Ольга гулким шепотом. – По поводу…
– Да-да, – соглашается дамочка и широким жестом указывает на дверь с табличкой: «Администратор».
– Мне надо в туалет, – Адам постарался сказать громко, но все равно голос утонул в громадине зала, только отражение на золоченых гвоздиках нервически дрогнуло.
– Что? – переспросила Ольга. А дамочка брезгливо скривилась и забыла про то, что надо утягивать живот, который тотчас вспух тяжелым пузырем.
– В туалет. Надо. Организм требует избавиться от избытка влаги.
Адам пояснил охотно, получая странное удовольствие от того, как меняется лицо Ольги.
– Физиологическая потребность, игнорировать которую неразумно.
– Иди. Присмотри за ним…
– Не стоит. Будет хорошо, если вы останетесь за дверью. Специфика моего психологического портрета требует уединения при некоторых процессах.
Губы дамочки сошлись ярко-красной точкой, а грудь подпрыгнула, увеличив давление на пуговицу до предела. И водитель, видя гнев, схватил за руку, потянул куда-то вбок, шипя на ходу:
– Да я тебе…
В туалет заглянул и, убедившись, что окон нет, впихнул Адама внутрь.
Белый кафель. Запах хлорки. Еще один зеркальный квадрат, на сей раз, правда, без гвоздей. Три кабинки. Рукомойник.
– Вы здесь? – спросил Адам, не особо надеясь на удачу. Однако ближайшая дверь скрипнула, выпуская вчерашнего толстяка. Он явно нервничал. Но он пришел. Уже хорошо.
– Вы… ты не передумал? – толстяк облизал губы.
– Нет.
Адаму немного жаль толстяка, которого посадят. Толстяк наивен. Он пришел убивать и вооружился вчерашним сценарием. И почти уверен, что останется безнаказанным, и знать не знает о подельнике Ольги. А подельник нервничает. И обязательно запомнит толстяка. И даст показания, открещиваясь от убийства.
Нож лежал в пластиковом пакете. Длинная рукоять и еще более длинное лезвие.
– В хозяйственном купил, – пояснил толстяк и смахнул пот. – Заехал и купил. Правильно? И еще вот перчатки.
Он продемонстрировал руки в бледной оболочке хирургических перчаток.
– Молодец, – похвалил Адам и снял пиджак, который аккуратно пристроил на угол дверцы.
– Я… ты… тебе же не будет больно?
Все-таки люди во многом алогичны. Какая разница, будет ли больно, если боль, как и жизнь – явление конечное?
– Не будет.
Адам повернулся боком и, указав на место под левым ребром.
– Размахиваешься и бьешь. Проворачиваешь лезвие. Уходишь. Старайся не бежать. Выйдя, переоденься. Одежду сложи в пакет. Отвези в другой район. Сунь в контейнер для отходов. После отправишься к кинотеатру. Там в мусорном ведре или в урне посмотри билет. Их часто выбрасывают на выходе. Выбери сеанс, который приходится на данный временной отрезок. Если не видел этого фильма – посмотри. Он и билет – твое алиби.