Но так ли это? Он начал спорить со своей совестью, чем теперь все чаще и чаще занимался с тех пор, как у него начался роман с Бесси.
«Но она в меня влюблена, эта малышка Бесси,— размышлял он.— Ее маленькое сердечко разбилось бы, если бы я ее не любил. Это было ради Бесси,— уверял он себя.— И я нашел ей хорошего супруга».
Тейбуа станет для нее хорошей партией и у нее появится повод для благодарности своему королю. Что касается него самого, разве он причинил зло своей жене? Она быстро стареет. Под глазами у нее темные круги, когда-то упругие щеки и шея обвисли, волосы потеряли свой золотистый отблеск, стали тусклыми, мышиного цвета. Она нуждается в отдыхе; когда же он в постели с Бесси, Катарина может отдыхать, разве нет?
Она благодарна за передышку. Пусть поправляет здоровье, пока они вновь попытаются иметь детей.
Значит, он не причинил никакого вреда. Да и как он мог это сделать, если Бесси счастлива и Катарина счастлива? Только он сам вынужден бороться с этой своей упрямой совестью. Это он сам пострадал.
Он сказал:
— Моя добрая Кейт, ты хорошо за мной ухаживала. Я этого не забуду. Теперь скажи мне: прежде чем я слег в постель больной, я дал согласие на брак Тейбуа с твоей девушкой?
Катарина была изумлена.
— Пока Ваше Величество были больны, не могло быть и речь о браке.
— Но я уже выздоровел. Я не желаю, чтобы мои подданные говорили обо мне так, как будто меня вот-вот положат в гроб. Скажи им, чтоб устраивали этот брак. Скажи им, что это желание их монарха.
— Ты не должен беспокоиться о свадьбах, Генрих. Тебе нужно о себе думать.
Он взял ее руку и погладил.
— Я король, Кейт, и у короля первые мысли о его подданных.
Катарина нежно его поцеловала и в этот момент счастья, казалось, почти вернула свою утраченную молодость.
Он не мог просить, чтобы к нему привели Бесси, поэтому решил через день-два встать на ноги. Однако, он мог принимать своих старых друзей, его посетили и Брайан, и Комптон, Брэндон и Кэрью — вскоре из комнаты больного стал доноситься смех.
Впервые в жизни Генрих заинтересовался болезнью и захотел заняться приготовлением настоев. Во время болезни он страдал от каких-то язв, появившихся по всему телу, и одна из них — на ноге — не зажила как другие. Ее лечили мазями и пастами, и он проявил большой интерес к их приготовлению, хотя, как знала Катарина, посмеялся бы над этим несколько месяцев назад.
У Комптона оказалась такая же язва, и это послужило дальнейшему сближению между этими двумя. В один из дней, когда Катарина зашла к больному, оказалось, что Комптон положил свою голую ногу королю на постель, а Генрих сравнивает язву своего друга со своей.