— Она его ценила... хотя он часто был ей неверен.
— Ха! — воскликнул Генрих.— Ты не можешь на это пожаловаться.
Улыбаясь, Катарина повернулась к нему.
— Генрих, никогда не давай мне повода для таких жалоб. Клянусь любить тебя и служить тебе всем, чем могу. Я представляю, как мы вместе старимся в окружении наших детей.
От наплыва чувств у Генриха затуманились глаза. Так всегда бывало при мысли о детях. Затем он внезапно сморщился.
— Кейт, я не понимаю. Нам не везет, да?
— В этом не везет многим, Генрих. Так много детей умирает в младенческом возрасте.
— Но три раза...
— Будет еще много раз, Генрих.
— Но мне непонятно. Посмотри на меня. Полюбуйся на мою силу. У меня такое здоровье, что это вызывает у всех удивление. И все же...— Он бросил на нее критический взгляд.
Катарина быстро промолвила:
— У меня тоже хорошее здоровье.
— Тогда почему... Можно подумать, что нас околдовали... что мы совершили что-то неугодное Богу.
— Мы не могли этого сделать. Мы оба истинно верующие. Нет, Генрих, терять детей — это естественно. Они умирают каждый день.
— Да,— согласился тот.— Один, два, три или четыре в каждой семье. Но некоторые живут.
— Некоторые из наших выживут.
Он погладил ее волосы, самое красивое, что у нее было; наблюдая, как они отливают рыжеватым отблеском в солнечных лучах, он внезапно остро возжелал ее.
Генрих засмеялся и, взяв ее за руку, начал танцевать, вертя ее вокруг, потом выпустил ее руку и высоко подпрыгнул. Катарина смотрела, хлопая в ладоши, ей было радостно видеть его таким веселым.
От танцев его возбуждение усилилось, он схватил ее и так стиснул в объятиях, что она не могла дышать.
— Мне пришла в голову мысль, Кейт, — сказал Генрих. — Если я со своими армиями выступлю во Францию, ты должна будешь остаться здесь. Мы разлучимся.
— О, Генрих, это очень меня опечалит. Я буду так по тебе скучать.
— Время пройдет,— заверил он ее,— но пока мы будем врозь, как я смогу сделать тебя беременной? — Он опять рассмеялся.— А мы тратим время зря на танцы!
И быстрыми движениями — желая даже в этот волнующий момент, чтобы она подивилась его силе,— подхватил ее на руки и понес в опочивальню.
* * *
Фердинанд, король Арагонский и регент Кастилии, пока его внук Карл не достигнет совершеннолетия, с нетерпением ожидал депеш из Англии, Самым большим его желанием в настоящий момент было победить Наварру. Он упрочил свое положение в Неаполе, и это развязало ему руки для новых завоеваний. Он всегда мечтал присоединить Наварру к испанским владениям; теперь его все больше занимало, как убедить в справедливости этого шага архиепископа Толедского и примаса Испании Франческо Хименеса де Сиснероса.