— Гор, не надо! Себе дороже! Эта сволочь того не стоит!
Гордеев с трудом удержал ребро ладони в сантиметре от шейных позвонков майора. Однако гнев требовал выхода. Рука коротко, совсем незаметно взметнулась и опустилась на поясницу порученца в район почек. Тот дернулся и сполз со стола на стул, заботливо подставленный Мишелем. Капитан подтолкнул Гора рукой в спину, направляя к выходу из палатки, и громко объявил:
— Точно нам сегодня компот в столовой какой-то прогорклый дали. Вон человека как скрючило-то! Небось сухофрукты сгноили на складе, а столовским все равно, что в котел сыпать.
— И у меня тоже с утра живот бурлит, — ухмыльнувшись, поддержал Мишку старший лейтенант Голиков из оперативного отделения. — Надо заместителю по тылу пожаловаться. Пусть он своим поварам втык устроит. Вконец оборзели чмошники!
Генерал-майор Веклемишев хмуро рассматривал сидевшего перед ним капитана. Скрывать от него Гордеев ничего не стал и выложил все подробности произошедшего.
— Скажи спасибо сослуживцам, что никто не видел, а точнее — не подтвердил, что ты майора бил. Устроили, понимаешь, круговую поруку. Ну да ладно, это не главное. От трибунала за нанесение телесных повреждений старшему по званию ты, будем считать, отвертелся, но за твою дальнейшую судьбу и карьеру я и гроша ломаного не дам. Майор, конечно, дерьмо человек, однако папаша у него слишком высоко сидит. Его ко мне, как я догадываюсь, для того и пристегнули, что, если бы у нас операция прошла успешно, орден штабному сынку на грудь за мужество и героизм предок бы обеспечил. А тут такой облом! Зря майор в Чечню прокатился. Вот мальчуган и расстроился.
— Его бы под пули, скотину! — мрачно предложил Станислав.
— Не получится, — покачал головой генерал-майор. — Меня еще лейтенантом просветили, что в армии есть два вида должностей: одни — у станка, вторые — у портфеля. Вот ты к станку попал, и от него хрен выберешься. Как и я… А того парня от портфеля бульдозером не оттащишь. В общем, так, подводим предварительные итоги. Рапорту майора я хода не даю, а его самого отправляю в Москву. Ты же служи, как служил. Пока… Потому что, чует мое сердце, не кончится это дело добром. Постараюсь прикрыть, но гарантировать ничего не могу. Понял, Гордеев?
— Понял — служить, товарищ генерал-майор, — повеселевшим голосом отрапортовал Стас.
— Вали отсюда, капитан, чтобы мои глаза тебя не видели, — делано сурово рявкнул генерал. — И нечего на своих руки распускать.
— Я на своих и не распускаю, — усмехнулся Гордеев. — Только на чужих…
— Он еще и пререкается! Кругом! Шагом марш!