Она оперлась на протянутую руку, причем ее ладошка исчезла в его широкой огромной ладони, и спустилась по ступенькам вниз с возвышения, на котором стоял ее стол. Рядом с ним она чувствовала себя маленькой, слабой, беззащитной, и всему виной чувство, которое он пробуждал в ней. Она отстранилась, не в силах больше выдерживать его прикосновений, близости его тела.
Они расположились на скамье в другом конце зала, подальше от беседовавших Ньюлина и Тилло.
— Вы сегодня занимались? — задал он вопрос.
— Нет. — Она отрицательно помотала головой. — До ужина всегда столько дел, что ничего не успеваешь.
Он вручил ей гитару:
— Ну-ка покажите, чему вы уже научились.
Девушка опять смутилась. Да сколько можно! Она ведет себя словно сельская простушка, которой вскружили голову. Нет, пора взять себя в руки.
Изольда закусила губу. Но он действительно произвел на нее большое впечатление. А вдруг это рука Провидения и сам Господь послал ей Ривиуса?
Она склонилась над гитарой и попыталась сосредоточиться. Ее пальцы ловко перебирали струны, как вдруг до слуха донесся его тяжкий вздох.
— Я что-то не так делаю? Прошу извинить меня, может, я слишком непонятливая ученица?
— Нет, нет, все замечательно. Сразу видно, насколько вы способны.
— Правда?
От его похвалы Изольда раскраснелась.
— Но к сожалению, скорее всего это наш последний урок.
— Как? Почему? Вы вольны оставаться в замке столько, сколько пожелаете.
— Это не так-то просто.
— Но почему?
Он взглянул ей прямо в лицо:
— Трудно находиться все время рядом с вами, Изольда.
Хотя его тихие слова никак не могли долететь до противоположного конца зала, Ньюлин приподнял голову, как будто что-то услышал. Вслед за ним вытянул шею и Тилло. Возникла минутная тишина, встревожено гавкнула собака, но, убедившись, что повода для волнения нет, тут же замолчала.
Изольда ничего не заметила, все ее мысли и чувства были поглощены только что услышанным от него признанием. Да-да, именно признанием. Она ему небезразлична.
— Но мне так хочется, чтобы вы… остались. — Последнее слово она прошептала почти неслышно. — Я прошу: не уезжайте.
Ривиус покачал головой:
— Видеть вас и не иметь права прикасаться… Нет-нет, вы просите меня о невозможном.
— Но это легко исправить, — не подумав, сгоряча ляпнула Изольда.
— Вы позволяете мне лишь касаться вашей руки? — усмехнулся он. — Или, может, плеча во время музыкальных занятий? Разве это не смешно?
Изольда растерялась, она начала понимать, к чему он клонит. А что она имела в виду, разрешив ему столь поспешно определенные вольности в общении?