Но не только она одна стала жертвой свершившегося переворота. Проходя через главный зал, Изольда заметила Магду с мокрыми от слез глазами. Отчего плакала девушка? Может, ее обидели эти гнусные вояки? Или она оплакивала смерть своего возлюбленного, Джорджа, кажется, так его звали. У остальных слуг, изредка попадавшихся на пути, лица были опечалены и мрачны. Впрочем, их тревогу можно было понять: никто не знал, что их всех ждет в недалеком будущем.
Внезапно Изольда поняла: в замке она единственная из семьи Фицхью — и сразу ощутила тяжкое бремя ответственности на плечах. Как бы поступил ее отец в сложившейся ситуации? Впрочем, нет. Не стоило брать в качестве примера для подражания отца. Он был воином, мыслил и действовал как боец. Перед глазами Изольды тут же возник образ ее матери, Джослин Фицхью. Как бы она поступила, оказавшись на месте Изольды? Наверное, прежде всего дала бы знак, что замок захвачен и его обитателям срочно нужна помощь.
Изольда расправила плечи. Да, она во что бы то ни стало должна известить родителей о случившемся. Девушка окинула зал внимательным взглядом. Надо было действовать быстро, но соблюдая осторожность. Дворецкого Одо не было видно на привычном месте, вместо него там, поглубже забившись в тень, сидел Тилло. Склонив голову на руки, он как будто молился. Трое незнакомых вооруженных людей охраняли двери. Изольда не моргнув глазом встретила их наглые взгляды и презрительно повела плечом.
Нет, им не сломить ее, а сама она точно не поддастся диктату.
Рис схватил задумавшуюся Изольду под локоть и подтолкнул к лестнице, ведущей вниз.
— Где Одо? — спросила Изольда, когда они очутились в мрачных и холодных подвальных помещениях замка. — Он не военный человек, так почему его нет на обычном месте?
— Я не нуждаюсь в его услугах, — просто объяснил Рис. — А где Ньюлин?
— Откуда же я знаю?
В подземелье они остановились возле тяжелых, окованных железом ворот, за ними находились две клетушки-камеры. Ворота со скрипом отворились, и Изольда увидела темные фигуры сидевших или лежавших людей, кое-кто из них встал, услышав, что к ним идут. Но тут какой-то человек бросился к ней навстречу — это был Осборн. Он просунул руки сквозь прутья решетки и с радостью обхватил руки Изольды.
— Как ты, дитя? — тихо спросил он, но под низкими сводами темницы его слова прозвучали как погребальный звон. — Они не обидели тебя, Изольда?
Нежность и забота звучали в его словах. Она поняла, что он хотел сказать, но притворилась, что у нее все хорошо.
— Не беспокойся за меня, я цела и невредима, — как можно тверже ответила она.