Весь этот едва начавший развиваться эмбрион напоминал студенистый, съежившийся комок, грозивший распасться при малейшем прикосновении.
Гривс наблюдал, как Гарольд отступил еще на шаг.
— Не очень-то приятное зрелище, да? — заметил негр, явно не слишком впечатлительный. Да и с какой стати, если он уже много раз сталкивался с подобными вещами? У Гарольда перехватило горло, и он обеими руками вцепился в стол, чтобы не упасть. Его взгляд был прикован к зародышу, сердце в груди Пирса бешено колотилось. Гривс взял большие хирургические щипцы, лежавшие рядом с подносом, попытавшись ухватить ими голову зародыша, что было не так-то просто: он то и дело выскальзывал. От растревоженных крошечных останков начал исходить тяжелый запах крови, гноя и химикалиев. Гривс поморщил нос. Наконец почти с отвращением ухватил и бросил зародыша в топку. Пламя тут же набросилось на добычу, последовала серия громких хлопков и шипящих звуков.
Гарольд не отрывал взгляда от топки.
— Гордон, — прошептал он, не спуская глаз с исчезнувшего зародыша, в считанные секунды превратившегося в пепел.
Он думал о брате.
— Гордон!.. — заскулил он.
На этот раз не было крика. Его мать не бросилась в адское пламя, чтобы вынуть из него крошечное существо. На этот раз ничего подобного не произошло. Только страшное ощущение опустошенности. Холодная дрожь, будто кто-то ножом мясника отрезал ему гениталии и вспорол живот. Он чувствовал себя так, словно ему выпотрошили кишки.
Гривс толкнул дверцу топки, завернул болт гаечным ключом и положил ключ на место. Обернувшись к Гарольду, заметил, что того слегка покачивает, и на мгновение старший санитар подумал, что его напарник сейчас потеряет сознание.
— С вами все в порядке?
Гарольд, схватившись за край стола, машинально затряс головой в знак согласия.
— Привыкнете! — Гривс пытался придать своему голосу сочувственные нотки.
Гарольд испытывал смущение. Он просительно смотрел на Гривса, словно хотел, чтобы тот развил его собственное последнее утверждение.
— Вот последствия абортов! — кивнул негр. — Мы сталкиваемся с ними по крайней мере раз пять в месяц.
— И мне придется этим заниматься? — спросил Гарольд.
— Время от времени.
Несколько минут они помолчали, и только приглушенный рев пламени да ровное гудение генератора нарушали тишину.
Гарольд провел трясущейся рукой по волосам. Лицо вспотело, было трудно дышать, будто топка всосала в себя весь воздух котельной. Ему вдруг нестерпимо захотелось броситься вон, вернуться в прохладный коридор. Прочь от огня! Подальше от пасти дракона, пожиравшего детей! Прочь от воспоминаний! Но Гарольд знал, что они неотвратимо всегда будут преследовать его. Не важно, куда бежать, где попытаться спрятаться, — они его всегда найдут, потому что живут в нем самом. И теперь, думая о только что сожженном крошечном тельце, Гарольд мысленно перенесся в тысяча девятьсот сорок шестой год, снова и снова переживая ужас, который испытал при виде кремации младенца-брата.