Под тяжестью сдвинувшегося трактора задняя часть плота немного осела — образовался наклон, и «Беларусь» под отчаянные вопли мальчишек и девчонок тяжело бултыхнулась в воду. Упал с плота и дед Мукасей. Он до последней секунды пытался удержать трактор, зацепившись багром за переднее колесо.
Старик быстро выбрался из реки, а над трактором вода сомкнулась, и, казалось ребятам, навсегда. В том месте побулькали пузыри и появились маслянистые пятна. Течение подхватило их и погнало прочь вместе со старой шапкой-ушанкой деда Мукасея. Солнце высветлило его обезображенную многочисленными рубцами голову. Горел дед Мукасей в танке под Орлом. С тех пор голова мерзла даже в жару, потому и не расставался он с зимней шапкой. Но сейчас он не чувствовал холода, не замечал, что шапки уже нет на голове.
Подавленные, стояли ребята, не выпуская из рук ненужную теперь веревку. Один Ромка довел свое дело до конца — подтянул на буксире полегчавший плот к берегу и только тогда выключил мотор.
Наступила тишина, и от этого всем стало еще муторней. Борис отбросил веревку, потер натруженные ладони и обвел ребят запавшими сердитыми глазами — искал виновника аварии. Может, Ромка очень сильно дернул плот? Может, все они слишком резко затормозили его? А может, дед Мукасей не рассчитал что-нибудь?
И только Шурка Гай знал, кто виноват. Он боялся шелохнуться и дышал тихо-тихо, чтобы ни звуком, ни движением не обратить на себя внимания, не напомнить о себе и о том, что именно он прибивал тормозные плашки у задних колес трактора. Никто не заметил, а Шурка видел, как полетела в воду одна из плашек, когда трактор по инерции сдвинулся с места. Ребята могли не догадаться, а дед Мукасей? Этот вопрос мучал Шурку больше всего. Он трусливо посматривал из-за спины Сени Сивцева на рубцеватую голову старика и мысленно умолял его смолчать, если он понял, почему не удержался трактор.
Дед Мукасей будто почувствовал Шуркин взгляд: накрыл голову ладонью, потер рубцы узловатыми пальцами и, глядя все туда же — на то место, где затонул трактор, произнес дребезжащим голосом:
— Смилуйся, государыня рыбка!
Он подождал, словно надеялся на сказочное чудо. И ребята тоже с наивной надеждой посмотрели на реку. Но золотая рыбка не выплыла, и трактор не показался из воды.
Медленно встал старик и повернулся лицом к ребятам.
— Казните… Виноват! По всем статьям виноват!.. За такое — трибунал на фронте.
На мгновение его глаза пытливо остановились на Шурке, но лицо старика не дрогнуло, не изменило горестного выражения.
— Старость не радость… Лет пятнадцать назад я бы его на своем горбу вытянул.