- Да это так, - не стал отпираться я, усаживаясь в кресло.
- До меня дошли сведения, что послужило поводом для вашей размолвки, - демонстрирую хорошую информированность, сказал Великий Князь, садясь напротив. - Ты не прав.
- В чем я не прав? - начал заводиться я. - В том, что участники кружка Блудова - заговорщики и по ним виселица плачет? Или в том, что мой собственный начальник разведки больше заботится о собственных родственниках, чем государственных нуждах?
- Любой из нас тревожится о своих родственниках, - покачал головой великий князь. - Это естественно. Сейчас многие опасаются твоего гнева, но вот увидишь, через пару недель все будут просить тебя о помиловании для ныне арестованных.
- Уже, - буркнул я. - Адлерберг ходатайствовал за своего шурина.
- Вот видишь, - улыбнулся великий князь, - однако не думаю, что Николай Павлович был бы в числе таких просителей.
- Возможно, - угрюмо согласился я. Игнатьев действительно ни словом не обмолвился о том, что его родич угодил в тенета Блудова. Сведения об этом я получил из уст придворных сплетников и, в свете последних событий, они скорее походили на навет. Более того, судя по бумагам, которые я просмотрел уже после нашего разговора, зять графа, Зуров, посещал собрания клуба лишь пару раз, и то в качестве гостя таких персон, отказаться от приглашения которых было просто невозможно.
- Касаясь же вопроса о заговорщиках… Николай, ты сам мне говорил, что российские императоры лишь называются самодержцами, а на деле есть многое, что им не подвластно, - тем временем издалека начал дядя. - Пределы нашей власти часто вынуждают нас искать компромисс даже в таких, весьма очевидных вещах. Вспомни 1825 год. Тогда мой отец, твой дед, попал в схожую ситуацию. Почему же он, по-твоему, поступил с декабристами, вина которых была куда более очевидна, чем у твоих блудовцев, так мягко? Казнил единиц, остальных сослав в Сибирь? А ведь намеревался казнить всех! Неужели ты думаешь, что у деда не хватило твердости или желания сделать это?
- Нет, конечно! - сказал я и задумался. Действительно, Николай I ассоциировался у меня как раз с жестким, авторитарным стилем правления. Уж кого-кого, а его я бы заподозрил в мягкотелости в последнюю очередь. Однако с декабристами, которые с оружием в руках выступили против него, он обошелся не слишком сурово: из 54 заговорщиков, приговоренных судом к смертной казни, приговор был приведен к исполнению лишь пятерым, остальные были приговорены к каторжным работам или отправлены в ссылку.
- Это была уступка, - ответил на мой невысказанный вопрос Константин. - Необходимый компромисс, который позволил твоему деду укрепить изрядно шатающийся под ним трон. Царь не может лишь карать, он должен и миловать, иначе он разделит печальную учесть Ивана IV - оттолкнет от себя всех, кто его поддерживает.