Безработные граждане, однако, не оставались без внимания властей, охвативших народ профсоюзами. У меня в руках прелюбопытная старенькая книжица — Членский билет № 579, выданный «крымским областным отделом Всероссийского Профессионального Союза Работников Советских, Административных, Общественных и Торговых учреждений и предприятий». Член союза, как значится в билете, обязан делать «паевые взносы» и имеет право на «забор товаров». Документ так и остался памятью эпохи, ибо на «взносы» не было денег, а «забор» не был нужен, поскольку бечеву для веревочных туфель можно было купить на толкучке без всякого забора.
Первая недолгая служба Лиды Березовской в советском учреждении завершилась получением профбилета и справки об увольнении.
Прошло еще некоторое время, и уже не столь многочисленное семейство Потоловских начало всерьез собираться в обратную дорогу. В Москву, в комнату, сохраненную для них родственниками в их бывшей семикомнатной квартире на Остоженке, в Савеловском переулке.
Но тут на бедную Надежду Николаевну снова свалилась напасть. Милуша решила остаться в Крыму. «Пока — навсегда, а там будет видно».
Причиной категоричного решения дочери была любовь, а объект любви был накрепко привязан к Крыму служебным долгом.
Дело в том, что татары из горных аулов, рыбаки с шаландами и прочие выжившие ялтинцы не годились на роль вершителей рабоче-крестьянской диктатуры. Руководящими товарищами в местных органах власти должны были быть большевики, пришедшие в Крым с Красной Армией. Одним из таких руководителей надежного пролетарского происхождения и был властный, уверенный в себе и в своем выборе Лев Артштейн, с партийной кличкой Артем. Молодой питерец получил высокое назначение не то в ялтинский реввоенсовет, не то в реввоентрибунал. Но, главное, он был привлекателен на вид: черная, как смоль, шевелюра и торс римского гладиатора.
Римляне говорили: «Если усердно молиться, будет в здоровом теле здоровый дух» (именно так звучит полный, а не усеченный перевод изречения Ювенала). Лев Ефимович искренне молился богам революции — Ленину и Троцкому — и обладал вполне здоровым духом в загоревшем у моря атлетическом теле. Милуша же, по ее собственным словам, всегда была неравнодушна к невысоким плотным мужчинам. Однако на сей раз флиртом не пахло. Пришла любовь.
Не ведал тогда молодой Лев Артштейн, что лет через пятнадцать кто-то из его бдительных друзей вспомнит о его пламенных выступлениях с цитатами из речей «врага народа» Троцкого, и ему лишь чудом удастся спастись от гнева нового главного бога революции. Выручит его из этой переделки жена: — она сможет поместить прихворнувшего мужа в госпиталь, с глаз подальше от родного ЧК.