– Как Оливия? – спросил Ландсман, когда Бенито убрал телефон и вывалил в свою физиономию кубометр бетона.
– Есть не может. Никаких больше штекеле.
– Ужасно.
Разговор окончен. Ландсман поднимается, блокнот исчезает в кармане, последний кусок во рту. Он чувствует себя лучше, сильнее и здоровее, чем когда-либо за последнюю неделю, месяц, а то и больше. Смерть Менделе Шпильмана служит ему стержнем, она стряхнула с него пыль и паутину. С помощью пышек Бенито. Они направляются к выходу, Бенито придерживает Ландсмана за руку.
– Больше ничего не спросишь, детектив?
– А что еще спросить? – хмурится Ландсман, потом прикидывает в уме и предполагает: – Может быть, сегодня что-то услышал? С острова Вербова?
Сложно себе это представить. Неужели весть о возмущении вербоверов визитом Ландсмана уже успела долететь до ушей Бенито?
– С острова Вербова? Нет, другое. Зильберблата еще ищешь?
Дела Виктора Зильберблата – один из «глухарей» Ландсмана и Берко, – случай вовсе не такой уж безнадежный. В прошлом марте Зильберблата зарезали возле таверны «Хофбрау» в Нахтазиле, старом германском квартале, недалеко отсюда. Нож мелкий, тупой, странный, как и убийца. Явно действовал непрофессионал.
– Братца его видели, Рафи. Шнырял тут…
Никто по Виктору Зильберблату слез не лил, меньше всех его брат, Рафаил. Виктор обманывал брата, оскорблял его, унижал, распоряжался его деньгами и его подругой. После смерти Виктора Рафаил исчез в неизвестном направлении. Связь Рафаила с орудием убийства оказалась в высшей степени сомнительной, в лучшем случае неоднозначной. Свидетели сомнительной надежности видели Рафаила за два часа до убийства и через два часа после на удалении в сорок миль от Нахтазиля. Однако Рафи Зильберблат и сам был листком, исписанным приводами, задержаниями и арестами, а посему оставался неплохим кандидатом в убийцы. А нынешней полиции и особых доказательств не надо.
– Шнырял? – Ландсман как будто глотнул крепкого горячего кофе. Почувствовал себя стофунтовым удавом, готовым сдавить крошку-кролика Рафаила.
– Большой ангар «Биг Мейкер». Они его не используют. Возле Гранит-крик. Видели, как он входил и выходил. Таскал туда что-то. Баллон пропана. Может, живет там.
– Спасибо, Бенни. Обязательно проверю.
Ландсман покидает квартиру. Бенито Таганес держит его за рукав, отеческой рукой поправляет воротник, стряхивает крупицы коричного сахара.
– Жена твоя вернулась…
– В вящей славе.
– Очень милая дама. Бенито очень рад.
– Скажу ей, чтобы зашла.
– Нет-нет, ничего не говори. – Бенито ухмыльнулся. – Она теперь твой босс.