Синдбад помог Колючему сесть, вытащил из рюкзака аптечку и принялся снимать с мальчишки броню. Я же обогнул «Кислоту», заволновавшуюся при моём приближении и сделавшую попытку чуть увеличиться, и двинулся туда, где лежали тела.
Все три принадлежали мужчинам в боевых костюмах, и все сжимали оружие.
У двоих это были «калаши», а один держал в каждой руке по «Страйку».
По всем признакам — сталкеры, причём не из особенно продвинутых и денежных, скорее всего — новички.
— Так, что тут у нас? — прошептал я, разглядывая первое тело и понимая, что удивлён.
Это был крупный парень, моего роста, но куда шире в плечах, шлема он не носил, так что я мог видеть голову. И при этом, что странно, не мог определить, от чего умер здоровяк: труп выглядел довольно свежим и не имел повреждений — ни ран, ни ушибов, ни признаков отравления.
Стань сталкер жертвой колонии скоргов, от него мало что осталось бы.
— Только мёртвые с косами стоят, и тишина… — прошептал я, переводя взгляд на второе тело.
И с ним, и с третьим всё обстояло точно так же.
«Что там? — спросил Синдбад через М-фон. — Мы почти закончили».
«Всё довольно странно, — отозвался я. — Сейчас обыщу их, и уходим».
«Калаши» и «Страйки» нам ни к чему, а вот в поклаже у мертвецов может найтись что-нибудь ценное или полезное. Этим беднягам оно всё равно не пригодится ни при каких обстоятельствах, а нам может жизнь спасти.
Обыскивая трупы, я не испытывал ни брезгливости, ни смущения.
Любой, кто провёл в Пятизонье больше нескольких месяцев, не свихнулся, не стал инвалидом и не погиб, непременно лишается глупых предрассудков, связанных с мёртвыми, и усваивает базовый принцип выживания — можно делать всё, что идёт на пользу тебе и твоим союзникам.
В подсумках не нашлось ничего особо интересного, кроме парочки гранат, а вот в одном из рюкзаков я отыскал три полных комплекта маркеров, а также контейнер с н-капсулами.
— С паршивой овцы хоть шерсти клок, — прокомментировал я этот факт и вернулся к спутникам. — Пошли?
Синдбад кивнул, Колючий забормотал молитву.
Это он правильно — сталкер, сунувшийся непосредственно в тоннели, по которым ранее ходили поезда, мог рассчитывать только на божественное покровительство. Ибо от Сцепщика, прожорливого железного гада, не спасали ни гранаты, ни «мегеры» с «карташами», ни даже артефакты, вроде «Фрича» или «Плети».
Я лично этого чугунка не встречал, но Араб имел с ним рандеву где-то в районе «Аэропорта» и едва унёс ноги. Вспоминать о том случае он не любил, но как-то раз проговорился, и тогда я узнал, что есть вещи, коих опасаются даже жжёные.