Тут, наверху, располагались торговые точки, харчевня и мастерские, казармы для сталкеров находились ниже.
— Раз забыл, так зайди, — сказал Снеговик. — А то, что на дикой территории не оправляешься — это правильно. Залезет ещё какой скорг в задницу, корни пустит, зацветёт, фиг его вынешь потом.
И он заржал, довольный собственной шуткой.
Ну а я пошёл в глубь здания — погулять, походить, попасться на глаза всем, кому можно. Дубль мой, судя по реплике Снеговика, ушёл, и хотелось бы узнать, во-первых, куда и когда, а во-вторых, что он тут делал. Начну расспрашивать о себе впрямую — все решат, что я слегка поехал мозгами, это в Пятизонье бывает.
Поэтому только и остаётся, что надеяться на обходные пути.
Первым делом я отправился в харчевню, отделённую от остального помещения загородками высотой в пару метров. Внутри отсечённого ими квадрата имелась дюжина грязных столов, привинченные к полу лавки, «аромат» подгоревшего мяса, стойка, и за ней — одноглазый коротышка по кличке Торин.
Увидев меня, он захихикал, выпучил единственный глаз и звонко шлёпнул себя по лысине:
— Ха! Что, жратва моя понравилась?
— Конечно, — ответил я. — Вот сейчас тебе её и верну…
И я сделал вид, что собираюсь блевануть прямо на стойку.
— Эй-эй! — занервничал Торин. — Ты чего? У нас все едят одно, и сегодня ещё никто не жаловался!
«Ага, сегодня, — подумал я. — Значит, этот засранец умотал недавно».
— Ладно, замяли, — сказал я, усаживаясь на высокий табурет, притащенный сюда из какого-то бара. — Налей-ка лучше мне пива, только не стандартной бурды, а хорошего, из твоих запасов.
Посетителей в харчевне помимо меня не было, и поэтому я не рисковал раскрыть главный секрет Торина. Этот одноглазый и лысый хитрован имел большие связи за Барьером, и ему каким-то образом доставляли настоящее пиво. Обычных посетителей он поил привычной для Пятизонья бурдой, а ценный напиток, имевшийся в ограниченном количестве, приберегал для особых клиентов.
— Ха! И что же ты раньше про него не вспомнил? — буркнул хозяин харчевни, уставившись на меня с подозрением.
— С памятью проблемы, — ответил я, думая, что не все мои привычки доступны дублю.
Оказавшись тут, я не преминул бы спросить нормального пива.
Торин поворчал-поворчал, но всё же притащил из подсобки не очень чистую кружку с янтарным напитком. Когда я начал пить, он склонился вплотную и горячо зашептал, брызжа слюной на меня и на стойку:
— Я тебя уважил, Лис, так и ты меня уважь. Как набредёшь на россыпь «бриллиантов», не забудь один для меня приберечь. Ты знаешь, какие я люблю, чистые, прозрачные.