По привычке она стала выкладывать продукты в старенький холодильник фирмы «Дженерал Электрик». А затем принялась за уборку стола.
Может быть, он слишком часто занимается любовью, решила она. Это стало его второй натурой. Манипуляции выполняются автоматически — так я перекладываю эти тарелки и вилки в раковину. Он мог бы это делать и с удаленными тремя пятыми мозга, как проделывает движения лягушечья лапка на уроке биологии.
— Эй, — окликнула она его. — Просыпайся.
Джо зашевелился в постели, захрапел.
— Ты слушал концерт Боба Хоупа на днях вечером? — громко спросила Джулия. — Он рассказал забавный анекдот, как один немецкий майор допрашивает марсиан. Марсиане не могут представить ему документальное подтверждение того, что их предки являются арийцами, помнишь? Поэтому немецкий майор сообщает в Берлин о том, что Марс населен евреями. — Войдя в комнату, где Джо лежал в кровати, она продолжала: — И о том, что они ростом в один фут и у них две головы. Ты же знаешь, как умеет выдать такое Боб Хоуп…
Джо открыл глаза. Ничего не говоря, он стал, не мигая, смотреть на нее. Темными, наполненными мукой глазами, так выделявшимися даже на покрывшемся уже черной щетиной лице, что она притихла.
— В чем дело? — спросила она наконец. — Ты чего-то боишься? И сама же подумала: нет, Фрэнк, вот кто боится. А это — сама не пойму, что это.
— Тачка уехала, — сказал Джо, присаживаясь на постели.
— Что же ты собираешься делать? — она подсела на краешек кровати, вытирая руки посудным полотенцем.
— Я перехвачу его по дороге назад. Он никому об этом не скажет ни слова. Понимает, что я сделал бы то же самое для него.
— Тебе уже приходилось так делать? — спросила она.
Джо ничего не ответил. Значит, отметила про себя Джулия — ты собирался упустить его. Я об этом с самого начала догадывалась.
— А что, если он будет возвращаться другой дорогой?
— Он всегда выбирает шоссе N_50. Никогда не выезжает на Сороковое. На Сороковом у него когда-то была авария. На дорогу выскочили какие-то лошади, и он врезался прямо в них. В Скалистых горах. — Подняв со стула одежду, он начал одеваться.
— Сколько тебе лет, Джо? — спросила она, пока он созерцал свое обнаженное тело.
— Тридцать четыре.
Значит, подумала она, ты должен был принимать участие в войне. Она не заметила у него явных телесных дефектов. Совсем наоборот, у него было очень ладное поджарое тело, длинные ноги. Джо, обнаружив, как пристально она его разглядывает, нахмурился и отвернулся.
— Что, нельзя смотреть? — удивлено спросила она. Такая скромность после вместе проведенной ночи. — Мы что — клопы? — не унималась она. — Мы не в состоянии вытерпеть вид друг друга при дневном свете и поэтому поскорее втискиваемся в трещины в стенах?