А еще у побережья ловили много черных кальмаров. Если попадался особенно достойный экземпляр, рыбаки несли его прямо к нам, ведь мы были самыми крупными и щедрыми покупателями!
Если хотите использовать черного кальмара наилучшим образом, приготовьте сашими из толстой части. А ножки нашинкуйте мелкими кусочками, присыпьте солью и оставьте на несколько часов — получится шиокара, отличная закуска к саке. Готовится она так: добавьте немного свежей шиокара, засоленной с утра, в чашку вечернего риса, залейте это дело горячим чаем, размешайте палочками для еды — получится не просто закуска, а сплошное наслаждение! Еще кальмаров можно приготовить, нарезав толстую часть кольцами. Особенно хорошо получаются большие кольца в кляре из рисовой муки — темпура. А самые большие кольца, в которых много жира, мы обжаривали на углях в жаровне — и сразу же ели, обильно присыпав солью. Кольца кальмара тогда были большим деликатесом; небогатые семьи могли себе позволить лакомиться такими блюдами только в новогодние праздники.
Босс Ямамото отличался хрупким здоровьем и поэтому заботился о своем рационе. Больше всего он любил суп с мидиями или с небольшими морскими моллюсками. Стоило мне приготовить такой супчик, как босс снова и снова протягивал мне опустевшую миску и требовал добавки! Рыбаки выходят на лов съедобных моллюсков всю зиму, до самого начала сезона цветения вишни. Весной моллюски производят потомство, в этот период их нежное мясо приобретает специфический запах. Но в холодные сезоны вкус моллюсков ничто не может испортить, это потрясающий деликатес!
После завтрака все старшие члены клана расходились на работу, а я оставался дома и продолжал заниматься хозяйством. Драил кухонную утварь и принимал разнообразных посетителей, которые заглядывали в контору. Далеко не все, кто стучал в наши двери, были уличными торговцами, среди просителей встречались самые разные люди, даже странствующие монахи. За спиной у них болтались маски длинноносых демонов, а сами они невнятно бормотали нечто, напоминающее молитву. Я называю их монахами, хотя разобрать, что за слова они бубнят себе под нос, было решительно невозможно, и, скорее всего, это были самые обыкновенные попрошайки.
Точно такие монахи частенько наведывались в дом артельщика Токудзо, но, если я пытался подать им милостыню, служанка сразу принималась осыпать меня упреками:
— Эйдзи, прекрати швырять деньги на ветер! Не смей давать этим мошенникам ни копейки, — вопила она, нисколько не смущаясь, что монахи могут ее услышать. Прислуга Токудзо была из породы тех женщин, которые никак не могут смириться с чужими пороками и дают им решительный отпор. Жаль, что пороком они могут счесть все что угодно.