– Хозяин, а где жена моя? Где бабка, Дар? Слуги куда все подевались? – вдруг раздался голос.
Эрик оглянулся. Возле двери стоял Плишка с удивленным и в тоже время испуганным лицом. Увидев, в какой скорби пребывает господин, Плишка испугался еще больше.
– Что с тобой, хозяин? – кинулся Плишка к Эрику. – Что здесь приключилось?
– Лаура умерла, – еле ворочая языком, произнес Эрик и сам ужаснулся тому, как звучат эти слова. – И Владимир... – и, закрыв лицо руками, зарыдал страшно, в голос, без слез.
Плишка остолбенел. Неладное почуялось ему сразу, как только въехал во двор. Пусто вокруг, тихо как-то... Да только куда ж подевалось его, Плишкино семейство? Хоть и скончалась хозяйка, упокой Господь ее безгрешную душу, Преслава должна была быть в тереме неотвязно, до распоряжения хозяина. Снедаемый беспокойством, насилу дождался Плишка, когда господин одолеет первый приступ горя. А дождавшись, пал на колени умолял его призвать того, кто распоряжался здесь все время.
Эрик, согласно кивнув, призвал к себе мать.
– Сынок, когда мы приехали в твой дом, то не знали, что случилось с Лаурой. Она слегла в один день, и первый припадок прилучился с ней за трапезой. Мы, грешные, помыслили, что лихие люди решили извести ее. А кто кушанья готовил, кто на стол подавал? Преслава эта, да сродственница ее. Потому повелела я держать их до разбора дела в чулане, под охраной. Сейчас-то уж поняла я – падучая у Лауры была, не травили ее. Прости, коль не угодила чем, как лучше хотела...
И Ирина снова заплакала, причитая так горестно, что Эрик ни на минуточку не засомневался в ее словах. Он приметил горе матери и теперь раскаивался в недобрых чувствах к ней – родной все ж человек, понимает, как тяжко ему сейчас!
Плишка, узнав, где пребывает его ненаглядная Нюта, тут же бросился ее вызволять, а Эрик так и остался сидеть на скамье, на которую присела и мать.
– Что же делать мне теперь, мама? Как жить дальше? – вопросил Эрик.
– Люди рождаются и умирают, на то воля Божия, а жизнь продолжается, – ответила Ирина.
– Вся жизнь моя была в Лауре и сыне, а теперь нет у меня никого, – горько ответил Эрик.
– У тебя еще ребеночек вскорости народится, вот в него-то жить и будешь. Да еще жена молодая у тебя.
Эрик только покачал головой. Не время было теперь открывать горькую правду о своем мнимом отцовстве. И без того много горя вокруг, так зачем бередить рану. Только теперь Эрик подумал внезапно, что они с Мстиславой – два сапога пара. Оба не посмели воспротивиться князю, трепетали его гнева, и от трусости своей получили, что заслужили.