Эрик кивнул.
– Да и обряды такие благолепные. Без членовредительства, главное. А то эти басурманы знаешь, что удумали?
Наклонившись к Эрику, князь шепнул пару слов и захохотал сам.
Эрик тоже засмеялся.
– Зачем же это они делают, князь?
– А пес их знает! Вроде как за лишнюю они эту плоть считают. Послы мне толковали, да я уж и не очень-то слушал. Нет, это ж надо такое над собой делать?
Отсмеявшись, Владимир посерьезнел.
– А более всего, знаешь, что мне по душе пришлось? Богов у нас слишком много, все могущественные. Жребием людским играют, как ребятишки, между собой согласия не имеют – тоже как дети малые. Кровавых жертв требуют... Оно, конечно, есть у нас и свои заветы: храбрость там, странноприимство, честность да щедрость... Будешь таков – будешь счастлив на земле. А сердцу чувствительному и уму неспокойному хочется знать... – Владимир близко склонился к варягу, заглянул ему в глаза. – ... потребно, видишь ли, знать, что человека за гробом ждет? Неужто зароют в землю, и кончится все? А Христос – Бог невидимый, великий, людям отец. Даст он нам всем при жизни – мир и покой, а за могильной доской, в светлом раю – вечную жизнь, непрестанное блаженство. Так что нужна нам позарез вера византийская, – неожиданно трезво окончил князь.
– Чем же римская хуже? – спросил Эрик.
– Да тем, что Рим далек, да и на что он нам сдался? Не сладим мы с ним.
– Неужто великий князь решил на Византию войною идти? – воскликнул Эрик, пропустив мимо ушей последнее заявление Владимира.
– Тише! – шикнул на него князь. – Чего раскричался? Не хватало еще, чтобы холопы услыхали и по всему Киеву растрезвонили! Так, да не так. Тут хитро нужно...
– Не понимаю я, великий князь, к чему ты клонишь? – осторожно спросил Эрик.
– А к тому клоню, что разгневали меня хитрые греки! – вскричал князь, позабыв о том, что недавно сам приказывал Эрику тишину блюсти.
– Так что ж с того? Воевать теперь с ними из-за этого, что ли? – мед уже оказал свое действие, и язык Эрика начал заплетаться.
– Я же сказал – не буду я с Византией воевать! – сказал не менее хмельной князь. – Я другое задумал.
– Что же? – снова насторожился Эрик.
– Хитрые греки решили с меня мзду за свою веру поиметь, а я думаю так сделать, чтобы они сами меня просили Русь крестить, да еще и с них за то мзду получить.
– Как же это тебе, великий князь удастся? – удивился Эрик.
– То уж моя забота, – таинственно заявил Владимир.
– Думаю я взять ихний град Корсунь. Как падет этот град, так испугаются греки, а я их еще припугну. Тем, что и Византию всю покорю, и Константинополь возьму. Вот увидишь, греки – народ трусливый, испугаются до смерти, а там уж останется лишь просить чего моя душа пожелает за то, чтобы я веру христианскую принял и народ свой окрестил.