До третьих петухов (Шукшин) - страница 20
Тут вошла секретарша Милка. С бумагой.
– Сообщают: вулкан «Дзидра» готов к извержению, – доложила она.
– Ага! – воскликнул старичок и пробежался по кабинету.
– Что? Толчки?
– Толчки. Температура в кратере… Гул.
– Пойдём от аналогии с беременной женщиной, – подстегнул свои мысли старичок. – Толчки… Есть толчки? Есть. Температура в кратере… Общая возбудимость беременной женщины, болтливость её – это не что иное, как температура в кратере. Есть? Гул, гул… – Старичок осадил мысли, нацелился пальцем в Милку:
– А что такое гул?
Милка не знала.
– Что такое гул? – Старичок нацелился в Ивана.
– Гул?.. – Иван засмеялся – Это смотря какой гул… Допустим, гул сделает Илья Муромец – это одно, а сделает гул Бедная Лиза – это…
– Вульгартеория, – прервал старичок Ивана. – Гул – это сотрясение воздуха.
– А знаешь, как от Ильи сотрясается! – воскликнул Иван. – Стёкла дребезжат!
– Распушу! – рявкнул старичок. Иван смолк. – Гул – это не только механическое сотрясение, это также… утробное. Есть гул, который человеческое ухо не может воспринять…
– Ухо-то не может воспринять, а… – не утерпел опять Иван, но старичок вперил в него строгий взор.
– Ну что, тебя распушить?
– Не надо, – попросил Иван. – Больше не буду.
– Продолжим. Все три признака великой аналогии – налицо. Резюме? Резюме: пускай извергается. – Старичок выстрелил пальчиком в секретаршу: – Так и запишите.
Секретарша Милка так и записала. И ушла.
– Устаю, Ваня, дружок, – продолжал старичок свою тему, как если бы он и не прерывался. – Так устаю, что иногда кажется: всё, больше не смогу наложить ни одной резолюции. Нет, наступает момент, и опять накладываю. По семьсот, по восемьсот резолюций в сутки. Вот и захочется иной раз… – Старичок тонко, блудливо засмеялся. – Захочется иной раз пощипать… травки пощипать, ягодки… чёрт-те что!.. И, знаешь ли, принимаю решение… восемьсот первое: перекур! Есть тут одна такая… царевна Несмеяна, вот мы счас и нагрянем к ней.
Опять вошла секретарша Милка:
– Сиамский кот Тишка прыгнул с восьмого этажа.
– Разбился?
– Разбился.
Старичок подумал…
– Запишите, – велел он. – Кот Тимофей не утерпел.
– Всё? – спросила секретарша.
– Всё. Какая по счёту резолюция на сегодня?
– Семьсот сорок восьмая.
– Перекур.
Секретарша Милка кивнула головой. И вышла.
– К царевне, дружок! – воскликнул освобождённый Мудрец. – Сейчас мы её рассмешим! Мы её распотешим, Ваня. Грех, грех, конечно, грех… А?
– Я ничего. До третьих петухов-то успеем? Мне ещё идти сколько.
– Успеем! Грех, говоришь? Конечно, конечно, грех. Не положено, да? Грех, да?
– Я не про тот грех… Чертей, мол, в монастырь пустили – вот грех-то.