Сбежала от всего этого в Италию.
Рик коротко рассказал ей о Парме и «Пантерах» и снова дал возможность высказаться.
— Похоже, во Флоренции много американцев.
Ливви закатила глаза, словно американцы ее совершенно достали.
— Не могла дождаться, чтобы поехать учиться за границу, мечтала об этом много лет, и вот, пожалуйста — живу в комнате с тремя товарками из колледжей Джорджии, которые не желают изучать ни язык, ни культуру. На уме одни магазины и дискотеки. Здесь тысячи американцев, и все держатся друг друга, как гуси в стае. — С тем же успехом она могла остаться в Атланте. Ливви часто путешествовала одна, чтобы познакомиться с провинцией и улизнуть от подружек.
Ее отец был известным хирургом. Завел себе женщину на стороне, что привело к затянувшемуся разводу. Дома все пошло кувырком, и Ливви совершенно не хотелось уезжать из Флоренции. Но через три недели семестр кончался, а с ним и ее жизнь в Италии.
— Извини. — Она тряхнула головой, закругляясь со своими семейными проблемами.
— Ничего, — ответил Рик.
— Я хотела бы провести лето, путешествуя по Италии, распрощавшись со своими подругами и студентами-парнями, которые, что ни вечер, в стельку пьяные. И как можно дальше от своих родных.
— Что тебе мешает?
— Папа оплачивает мои счета и велит возвращаться домой.
У Рика не было планов, кроме расписания игр. Сезон мог протянуться до июля. Он зачем-то упомянул про Канаду. Видимо, пытаясь произвести впечатление. Если он поедет играть туда, то сезон закончится только в ноябре. Но Ливви сохранила спокойствие.
Подали полные тарелки паппарделле с кроликом под терпким мясным соусом. Блюдо издавало аппетитный аромат и выглядело почти божественно. Они поговорили об итальянской еде и вине, об итальянцах вообще, о местах, где Ливви уже побывала, и тех, которые значились в ее списке на будущее.
Они ели не спеша, как все в «Паоли», и, когда закончили сыром с портвейном, время приближалось к полуночи.
— Мне что-то не хочется идти в клуб, — призналась девушка. — С удовольствием показала бы тебе парочку, но сегодня не в настроении. Слишком уж мы часто там бываем.
— И что у тебя на уме?
— Мороженое.
Они перешли через понте Веккио и нашли кафе, где предлагали пятьдесят разных сортов. Потом Рик проводил ее до дома и на прощание поцеловал.
— Сейчас здесь пять часов утра, — напористо начал Рэт. — Скажи на милость, какого рожна я не сплю в пять утра и названиваю тебе? Ну? Говори, дурная твоя голова!
— Привет, Рэт, — ответил Рик, мысленно придушив Арни за то, что тот дал номер его телефона.
— Ты придурок, и сам это знаешь! Первостатейный идиот. Но мы поняли это еще пять лет назад. Так? Как поживаешь, Рикки?