)... И уже совсем кончая письмо (это не как стихо, это склоняется куда угодно и как угодно) — Ваше стихо присланное я очень оценил, восхитительное стихо и вместе с Хлебниковым
[1141] они украсят наш журнал в июне (книга делается). Да, книгу не обрезать для типографии лучше, чем обрезать, им выгоднее, а для нас роскошнее. Да, насчет портрета очень бы хотелось, но, боюсь, как бы не взвихрился типографщик — начнет орать, что надо доплачивать (он будет прав, конечно!), но давайте сделаем так: если это для Вас не оч<ень> обременительно (финансово), то пришлите — а я сделаю ту мон посибль.** Ну, вот все, кончаю.
Цалую ручки Ирины Владимировны который раз подряд [1142] и крепко жму Вашу стихо-руку!
Ваш <Роман Гуль>
* Urn Gottes willen! (нем.) — ради Бога!
** Tout moil possible (фр.) — что в моих возможностях.
163. Георгий Иванов - Роману Гулю. Середина апреля 1958>. Йер.
<Середина апреля 1958>
Дорогой Коллега,
Не требуйте песен, их нет у меня — госпиталь меня доконал все-таки и покойницким «амбиенсом» и тем, что со мной там проделывали, пытаясь доискаться, от чего собственно я, в цвете лет, дохну на корню. Не доискали<сь> ни до чего — утешительного, узнал только, послушав, как доктор, считающийся светилом, толстым тыча пальцем в меня, объяснял интерну[1143] — cause perdue*, как вроде в Цехе поэтов Гумилев указывал молодняку — «удачная метафора» или «славная рифма». Не буду распространяться, но, сами понимаете. Мой главный шанс — попасть в Париж на осмотр настоящим светилом. А, если даже это и удастся осуществить (деньги), то где гарантия, что светило <не> окажется Терапианцем, заслужившим репутацию долголетним лизаньем жопы, или известным специалистом а lа рыжий мерзавец? Когда я был молод и прекрасен, меня среди многих приятных людей, любил и баловал дружбой проф. Карпинский[1144], лейб-медик Карпинский — тот самый, у Розанова: «Зачем не позвал Карпинского?» [1145] И как-то образно объяснил мне: «Доктора, медицина, наука… Но вот Вы, юноша, пишете и вертитесь в литературе. Кругом писатели с именами, их сотни, даже тысячи — издают книги, учат писать, учат жить… Если всмотреться, есть Лев Толстой, дикий феномен, ну есть какой-нибудь Блок, говорят, талант (в декадентах не разбираюсь, но допустим). Допустим, есть еще пяток или десяток чего-то стоющие – остальные дурачье, бездарности, самодовольные ослы. Точно то же и в медицине, с той разницей, что прочтете вы сто дурацких книг или статей и, если в вас „есть кость", отряхнетесь и пойдете своей дорогой дальше, а лечась у Леонида Андреева (жупел Карпинского) от науки, Вы доверяете свою жизнь пройдохе рекламисту».