Первым Мороза увидел поникший Галушкин.
- Так что, расколол?! - привлекая всеобщее внимание, с надеждой произнес он.
- Да в общем-то, - Мороз, смешавшийся при виде человека в прокурорском мундире, попытался знаками вызвать Тальвинского в коридор. Но - поздно!
- Вот это так молодец! - радостно вскричал Берестаев и в порыве впечатал ладонь в доску, расшвыряв позицию.
- Черт с тобой, ничья! - поднимаясь, снисходительно объявил он. - Вот это по-нашенски. А как крутился, мерзавец. Ужом ходил. Все. Договорюсь с судом. Организуем показательный процесс. И впиндюрим этому экслуататору по самое некуда!
Он плотоядно облизнулся.
- Чтоб другой сволочи на наши устои посягать было неповадно. Решили, что Советская власть кончилась. Так на-кось вам!.. Но ты молодец! - еще раз подтвердил он, благодарный молодому оперативнику отчасти и потому, что увильнул от проигранной партии. - Готовь постановление на арест и ко мне на подпись. Тальвинский, назад, к барьеру!
- Да вроде ничья, Юрий Иванович.
- Я тебе дам - ничья! Думаешь, сорвался с крючка и все? А ну садись. У меня тут в английском начале сюрпризец припасен.
Осторожно заулыбался Малютин: радостная новость была предвестницей удачи и в его делах.
- Вообще-то я принял решение Меденникова отпустить, - втиснулся в прокурорский рокот негромкий голос.
- Чего ты такое принял? Пургену, что ли? - подобревший прокурор напористо подправлял фигуры.
- Так ситуация по делу очевидная. Надо было отпускать, - Морозу надоели сверлящие взгляды, и он, кашлянув, уточнил: - Я и отпустил.
- То есть это кто отпустил? - жутковато поинтересовался Берестаев, почему-то зыркнув на Малютина, словно подозревая, не он ли подучил. Тот торопливо отвел глаза: о вспыльчивости прокурора по району ходили легенды.
- Я отпустил, - возвращая внимание к себе, жестко повторил Мороз, стараясь не натолкнуться на недоуменный взгляд Тальвинского.
- То есть как это? Преступника? Расхитителя матерого на все четыре стороны?!
- Да какой он там матерый? Да и не вор вовсе, - огрызнулся Мороз. - Просто человек, в отличие от других, деньги умеет делать.
- А казачок-то подосланный! - было заметно, что особенное впечатление на прокурора произвела последняя фраза. - А тебе известно, сколько этот честняга одних профсоюзных взносов в этом месяце уплатил?
- Так уплатил. Не зажал.
- О, гусь-то, - заново возбудился Галушкин.
- А кто ты вообще такой, чтобы отпускать? - Берестаев шумно задышал: он только вернулся из поднадзорной колонии и, как всегда в этих случаях, от прокурора изрядно попахивало. - Я спрашиваю, кто подписал постановление об освобождении? - Сам, - буркнул Мороз.