Андрей, оцепеневший поначалу от внезапного срыва выдержанного обычно начальника следствия, к концу монолога безнадежно махнул рукой и налил водки.
- Ну, похоже, спевки не получилось. Предлагаю отвальную.
Но Панина, скорее изумленная, чем напуганная неожиданной вспышкой ярости, подошла к замолкшему Чекину и - с силой обхватила его лицо ладонями.
- Милый ты мой мальчик! Дон Кихотик! Какой же ты Дон Кихотик. Вот уж не подумала бы. Как же живешь такой? Оглянись! Кто ж это "мы"? Да твои "мы" - это я. И не тебе, а мне руки развяжут. Уже развязали! И чем быстрей вы это поймете, тем скорей к новой жизни приспособитесь. А уж кто не приспособится - за борт! И вся недолга. В вашем возрасте, деточки, пора научиться работать не только головкой, но и головой. Ну, за тех, кто вершит эту жизнь! Она залихватски хватила рюмку, скукожилась чрезвычайно обаятельно, так что у Андрея заныло в паху, и вновь превратилась в "заводную" Панину, какой была перед тем.
- Кстати, насчет головки! Мужики вы или нет? Чей первый танец?
Положила локоток на подставленную руку Тальвинского:
- А вы, радетель за отчизну?
- Приболел.
- Так, может, микстурки? Андрюш, - она подтолкнула Тальвинского. - Он какую микстурку предпочитает: худенькую или пополнее?
Андрей хохотнул. И оба вышли в зал, шум в котором при их появлении разом возрос: отдыхающие приветствовали свою королеву.
Кончился один танец, другой, а Тальвинский все не возвращался. Несколько раз бархатистый его хохот докатывался до кабинетика. Чекин собрался уходить.
- Что не танцуете? - удивилась вошедшая официантка.
- Не вытанцовывается что-то. Старый, должно, стал.
- Тоже мне старый. Вы б видели, какие здесь бывают: жир трясется, песок сыпется. А ему, козлу, ламбаду подавай.
Похоже, от этих самых "козлов" она изрядно натерпелась.
- Не нравится?
- А чего хорошего? Липнут кто ни попадя.
- Так уходи.
- Куда?! К станку, что ли? Нет уж, я свое перетерплю. Хозяйка вон собирается через год на родину в Азербайджан уехать. Так, может, на ее место пробьюсь. Меня через этот кабинетик многие узнали. Вот и Маргарита Ильинична обещает поспособствовать.
- Ну, раз Маргарита Ильинична, тогда непременно...Засим имею кланяться и прочая.
Он поднялся.
- А то посидел бы. После ко мне поедем. Иначе хозяйка опять какого-нибудь крокодила подсунет. Да и Маргарита рассердится.
- Вот ей особый привет. Передай, что премного впечатлен. Поехал домой блевать.
- Ну, ты даешь!
Уже и дядя Саша - сама обходительность - заспешил открыть дверь Чекину, когда сверху через две ступени сбежал Тальвинский.