— Хэролд, ты что, не узнаешь меня? — спросил Савидж.
— Да вроде как нет. — Бармен вгляделся повнимательнее. — А что, мы знакомы?
— Когда-то я частенько захаживал сюда.
— Да здесь столько народа перебывало, что всех и не упомнишь. А когда это было?
— Октябрь тысяча девятьсот восемьдесят третьего.
— Извини, приятель. Столько лет минуло. Тут и через год-то все начинают казаться на одно лицо. Да и память у меня уже не та, что раньше.
— Я тебя понимаю.
Бармен бросил косой взгляд на Акиру и отправился за сельтерской.
— То, что он меня не помнит, еще ничего не значит, — сказал Савидж. — Но то, что я знаю его и помню этот кабак, значит для меня многое.
Рейчел, похоже, его слова не показались убедительными.
— Хочешь сказать, что здешняя ситуация ничем не отличается от предшествующей? — спросил Савидж. — Так?
Но ответить ей так и не удалось. Вернулся бармен с сельтерской.
— С вас три семьдесят пять.
Савидж протянул ему пятерку, говоря:
— Оставь сдачу себе.
— Спасибо, приятель.
— Скажи, а капитан Макинтош по-прежнему здесь бывает?
— Мак? Ну, конечно. По крайней мере, несколько раз в месяц он сюда наведывается.
— А сегодня вечером он не приходил?
— Не знаю. Я его не видел. Возможно, его обслуживала за столиком одна из официанток. — Бармен опять покосился в сторону Акиры и отправился к кассе.
— Мне кажется, он не слишком жалует японцев, — сказал Акира.
— А может быть, японцев здесь никогда и не было. Он не единственный, кто на тебя смотрит, — сказала Рейчел.
— Я заметил.
— Может быть, их внимание привлекаешь ты. — Савидж обернулся к Рейчел. — Окажись ты здесь одна, думаю, добрая сотня моряков стали бы оспаривать честь пригласить тебя за свой столик.
— Уж не знаю, расценивать это как комплимент или угрозу, — парировала Рейчел.
— Расскажи нам о капитане Макинтоше, — попросил Акира.
— Мы с ним вместе служили в СИИЛз. После Гренады я подал в отставку. Он же получил повышение, став инструктором. Мы были друзьями. И довольно близкими. Я очень хорошо его помню. Он, как живой, стоит у меня перед глазами. Вместе проходили обучение. В бой шли тоже вместе, на одном корабле. Частенько ходили сюда, пили, куролесили… Боже, неужели все это тоже из ложной памяти. Не может быть… Да, кстати, — плечи Савиджа свело судорогой, — вот и он собственной персоной.
Отлично сложенный светловолосый человек лет тридцати — тридцати пяти вошел в таверну. Высокий, с точеными чертами лица, загорелый, он был одет в джинсы, кроссовки и джинсовую рубашку с тремя расстегнутыми верхними пуговицами, открывавшими волосатую грудь. На руке — часы для подводного плавания.