Пятая профессия (Моррелл) - страница 319

Истошно вопя, подобно сумасшедшему, Камити расслабил руки, сжимавшие катану, и оттолкнул от себя истекающее кровью обезглавленное тело Акиры.

Вот тогда-то Савидж и приблизился к нему. Он без труда отобрал у Камити меч, который до этого он крепко держал в руках, словно руками Камити управляла голова Акиры.

…словно эти безжизненные пальцы ощутили прикосновение соратника…

…Савидж изо всех сил замахнулся и с победным кличем вонзил меч в Камити.

Камити заскулил.

Брызнула кровь, образуя вокруг него лужу.

Туловище Камити распалось на две части, верхняя упала вправо, нижняя…

Но тут удар по голове опрокинул Савиджа навзничь.

Телохранители! Значит, одному удалось подняться на ноги и ударить его сзади боккэном по голове.

Савидж, шатаясь, попытался подняться, но тут же рухнул на колени. А когда его взор прояснился, он увидел отступившего телохранителя и пополз на коленях за мечом, но снова упал.

Он оказался рядом с головой Акиры. Беспомощный, морщась от боли, он старался сфокусировать свой взгляд на голове Акиры.

Мне будет тебя недоставать.

Мы приложили немало усилий, чтобы получить ответы на интересующие нас вопросы.

И получили.

Но выяснить все до конца не удалось.

Предстоит узнать еще очень много всего.

Последний жизненный импульс заставил глаза Акиры моргнуть еще раз. Печальные, как всегда, но уже подернутые дымкой смерти. Из них катились слезы — несомненно, посмертный рефлекс, — и все-таки… хотя это и невозможно… Акира скорбел, расставаясь со мной.

Телохранитель ударил Савиджа мечом, и он лишился сознания.

Но перед этим он услышал выстрелы.

Эпилог

КЛЮЧ К РАЗГАДКЕ

ЗАЛОЖНИКИ СУДЬБЫ

Казалось, целая вечность прошла с тех пор, как Савидж встретился в Афинах с сестрой Рейчел Джойс Стоун и бродил с ней по развалинам Парфенона, а говоря о своих впечатлениях, прочитал стихотворение Шелли «Озимандия»:[27]

Рассказывал мне странник, что в пустыне,
В песках, две каменных ноги стоят
Без туловища с давних пор поныне.
У ног — разбитый лик, чей властный взгляд Исполнен столь насмешливой гордыни,
Что можно восхититься мастерством,
Которое в таких сердцах читало,
Запечатлев живое в неживом.
И письмена взывают с пьедестала:
«Я Озимандия. Я царь царей.
Моей державе в мире места мало.
Все рушится. Нет ничего быстрей
Песков, которым словно не пристало
Вокруг развалин медлить в беге дней».[28]

Джойс поняла, что он этим хотел сказать: «Ничто — богатство, слава, сила — не является вечным. Все тленно». Верно. Ничто не дается тебе навсегда, поэтому не принимай свои нынешние блага как должное. Будущее все подвергает сомнению, по-своему интерпретирует прошлое, а порой и подсмеивается над ним. История. Ложная память. Дезинформация. Эти проблемы так же, как и его собственный кошмар, преследовали и серьезно волновали Савиджа.