Теперь я видел, что женщина в углу почти неотрывно смотрит на меня.
Профессор бормотал:
"Вернусь, ха-ха, он собрался возвращаться. Там всё отравлено. Там запах лагеря, как запах сортира. И вообще что это за тема для душевного разговора?.. Меня политика не интересует. Плевать мне на патриотизм! Мы, рядовые граждане, заинтересованы только в одном: в стабильности и общественном порядке. И в благосостоянии населения! Родина там, где хорошо подают. Но ты не ответил на мой вопрос".
"Я получаю зарплату",- сказал я.
"Какого же хрена, спрашивается, ты торчишь на улице, отнимаешь хлеб у настоящих нищих, что это за маскарад?.."
"Дядя, я тоже настоящий". Я встал и направился к даме в углу.
V
Профессор заявил, что он тоже человек пишущий.
"Говорю так, чтобы не употреблять слово "писатель", загаженное в нашем проституированном обществе... А вы случайно не представительница этой профессии?"
Я вмешался: "Ты хочешь сказать, писательница?"
"Гм. Моя мысль, собственно, была другая..."
"Вам придется извинить его, сами понимаете, возраст..."
"Кто здесь говорит о возрасте? Мы еще поживем! Впрочем, неизвестно, кто из нас моложе... Позвольте представиться",- сказал дядя, приосанившись, держа пенсне, как бабочку, двумя пальцами.
"Нет необходимости. Профессор социологии. Я его племянник... А это Мария Федоровна".
"О! Так звали, если не ошибаюсь, вдовствующую императрицу. Разрешите вас называть Машей?"
"Мой дядюшка,- пояснил я, понизив голос,- потомок одного из древнейших родов России. Из старой эмиграции..."
"Х-гм. Старая эмиграция... да, да... Какие люди, какие умы! Мы тут беседовали о литературе. Герр обер!.."
Официант принес еще один прибор. Профессор насадил пенсне на нос.
"Так вот, насчет литературы... Я, знаете ли, работаю над мемуарами. Noblesse oblige2! Помню, государь сказал мне однажды на приеме в Зимнем: ты, князь, слушай и всё запоминай. Когда-нибудь обо всех нас напишешь... Он уже тогда предчувствовал, что его ожидает".
"Но ведь это же было очень давно",- возразила гостья.
"Да, моя девочка, это было давно".
"Сколько же вам было тогда лет?"
Я разлил вино по бокалам.
"Лучше не надо,- сказала она.- А то еще запьянею".
Я осведомился о ее спутнике.
"Это тот, который... если память мне не изменяет... В мюллеровских банях?" - пролепетал профессор.
Мария Федоровна ответила:
"Я его знать не знаю. Пристал на улице".
Выяснилось, что она со вчерашнего дня ничего не ела.
По мере того как темнело на улице, "локаль" наполнялся приглушенным говором, взад-вперед сновали официанты, теперь их стало трое, появились завсегдатаи, мужчины хлопали друг друга по плечу, ввалилась компания немолодых пузатых мужиков и вызывающе одетых женщин. Кельнер шел к нам со счетом.