Курт прикрыл глаза, всеми силами стараясь перебороть готовую вот-вот прорваться дрожь в голосе, и тихо, коротко бросил:
— Вон.
Крестьяне вздрогнули — все, как один; зашептались, толкая друг друга локтями в спины, и в считанные мгновения очутились снаружи, закрыв за собою дверь. Еще с полминуты Курт стоял неподвижно, глядя на деревянную створку, ожидая неизвестно чего, а потом, упершись в стол ладонями, опустил голову и тяжело выдохнул, вдруг сейчас лишь поняв, что в течение всего разговора дышал сквозь зубы, словно перед свечой, которую боялся погасить неверным дуновением.
— Черт… — пробормотал Бруно рядом, — я уж думал, тебе тут кишки по столам размотают… и мне заодно…
— Духу не хватило бы, — отозвался он глухо, обессиленно опускаясь на скамью. Провел рукой по виску, ощутив крупные капли испарины под пальцами, и тихо договорил: — Пока.
— Может, ноги сделать? — предположил тот с надеждой, без особенного энтузиазма ковыряясь в тарелке с едой; Курт покачал головой.
— Не имею права.
— А на что ты имеешь право? Вместе с баронским сынком сдохнуть на их вилах?
— Если до этого дойдет — да.
— Замечательно, — скривился Бруно, отложив ложку. — Но хоть отбиваться-то ты право имеешь?
— Право — да… — невесело вздохнул он, глядя мимо тарелки; потер глаза ладонями и вскинул голову. — Постой-ка… Что это один из них говорил о пропавшей семье? Ты что-нибудь об этом слышал?
Тот повел рукой, изображая нечто неопределенное, и, наконец, просто отмахнулся.
— Так, кое-что. Не особенно много.
— Что именно?
— Ну, было это лет девять назад — жила тут семья: мать, отец, дочь. Дочь работала в замке, а кем — не говорила. Однажды вечером их видели в последний раз. Все.
— Зараза… — пробормотал Курт зло, отодвинув от себя блюдо; есть расхотелось. — И что же — думают, это Курценхальм-младший? Ведь ему тогда было лет… сколько… десять? даже если он и убежал из замка, как мог десятилетний ребенок изничтожить целую семью за одну ночь?
Бруно пожал плечами, неуверенно предположив:
— Разве что папаша ему всю семейку подал на блюдечке.
— Хочешь сказать, барон все-таки виновен? Не покрывает случайные выходки сына, а — полный соучастник?
— Я — ничего не хочу сказать, — отгородился тот обеими ладонями. — Ты здесь следователь, вот и расследуй, а я не собираюсь исполнять работу, на которую не имею права. Что там у вас за это полагается?
— Да ничего у нас не полагается, — скривился Курт, задумчиво глядя в окно. — Подобными нарушениями занимаются светские власти, не мы… А почему никто не предположил, что эта семья могла просто уехать?