Тем временем приехал с дачи Владимир Матвеевич, муж Клавдии Гавриловны. Тоже очень спокойный.
Так же спокойно пообедали втроем, беседуя на всякие нейтральные темы: и сколько в этом году будет яблок и груш, и почему трансляцию футбола все равно перебивают рекламой, и что сказала Маша насчет поездки к ней в декабре...
Черствые, холодные люди! Инна Васильевна и домой уехала пораньше, видя, что никто тут в её сочувствии не нуждается, а она-то разогналась с открытой душой, думала, тут слезы горькие льются, некому плечо подставить...
Хоть на серию успела из бразильской жизни. Вот тут поплакала вдоволь над несчастной судьбой бедняжки Марсии, которая в невменяемом состоянии отдала новорожденного ребенка незнакомой женщине и уже семнадцатый год от этого страдает невыразимо.
А потом был ещё какой-то жизненный фильм, волнительный, потом пришла пора остывшее варенье по банкам разливать. Угомонилась работящая Инна Васильевна только в десять часов вечера. Накапала себе успокоительного и прилегла с книжечкой.
В романе Жюльетты Бенцони кипели французские и итальянские страсти очень хорошо отвлекала книжка. Только сейчас смогла Инна Васильевна забыть о черствых и жестоких людях, неспособных даже поплакать над телом родного племянника. Нестоящие люди и думать о них не стоит.
* * *
Цимбалюк недовольно морщился.
Пустая собака оказался Матрос: понюхал горелый автомобиль и тут же облаял Блатнова. Понятное дело, от того до сих пор сажей прет, всю ночь с обугленными телами возился.
- Слышь, Никулин, ты его ещё поводи, он тебе бензоколонку найдет! А то и целое шоссе! - изгалялись милиционеры.
- Николаев моя фамилия... - бурчал в ответ проводник. Хотя в общем на свою кличку не обижался, а фильм "Ко мне, Мухтар" раз сто смотрел и даже книжку такую нашел, купил и держал на своей полочке среди специальной литературы. Не без ошибок книжка была, но душевная.
Он отвел Матроса подальше, дал попить из ручья - одно название ручей, так, лужа дождевая, - после повел к шоссе. Дал обнюхать ломаные деревянные столбики. Пес оживился, потянул вверх, на подъем. Так оно и без собачьего носа видно было, где мерседесовские шины по обочине прошлись. Но дальше, когда след ушел на асфальт, Матрос заскулил и поднял голову. Ну ясное дело, третьи сутки идут, все следы проезжий транспорт закатал...
Цимбалюк пустил людей по шоссе от самого верху - и вниз, против движения. Объяснил: наверняка на этом подъеме что-то случилось, может, двигатель отказал и машина покатилась вниз, может, шофера убили или похитили, а машину ограбили и бросили, она не удержалась на ручнике и пошла сама по себе задним ходом, пока не сорвалась с откоса в ярок. А если бы уже за перегибом дороги что-то произошло, так она бы вперед укатилась.