Мастера афоризма. Мудрость и остроумие от Возрождения до наших дней (Авторов) - страница 16

Исправлять мужчин должны мужчины, а женщин – женщины. Если женщины примутся исправлять мужчин, им помешает жалость; мужчинам же, взявшимся за исправление женщин, – их жестокость.

Легче расторгнуть сотню браков, чем разлучить одного священника с его служанкой.

Любовь способна обманывать даже обманщиков.

Мужчине так же трудно скрывать свое счастье, как его добиваться, ибо как ни один охотник не откажет себе в удовольствии, завидев добычу, трубить в рог, так нет и такого любовника, которому бы не хотелось похвастаться своей победой.

Самые жадные ростовщики воздвигают самые красивые и роскошные часовни в надежде умилостивить Бога десятью тысячами дукатов, истраченных на постройку этих зданий, и расплатиться с ним за те сто тысяч, которые они награбили. Как будто Господь не умеет считать!

Скандал иногда бывает хуже самого греха.

Там, где недостает добродетели, иногда не обойтись без лицемерия, как мы иной раз прибегаем к каблукам, чтобы никто не заметил, что мы малы ростом.

Тот, кто говорит, что подозрение – это та же любовь, ошибается, ибо, хоть оно и рождается из любви, как зола из огня, оно, подобно золе же, тушит этот огонь.

Трудно раскаиваться в приятных забавах.

Уж лучше любить одну женщину как женщину, чем поклоняться нескольким как иконам.

Большая разница – не хотеть или не уметь согрешить.

В начале всякой философии лежит удивление, ее развитием является исследование, ее концом – незнание.

Даже на самом высоком из земных престолов сидим мы на своем заду.

За свою жизнь я неоднократно видел, как рождались чудеса. Те, кто первыми прослышали о некоем удивительном явлении и начинают повсюду трезвонить о нем, отлично чувствуют, встречая недоверие, где в их утверждениях слабое место, и всячески стараются заделать прореху, приводя ложные свидетельства. Спервоначалу личное заблуждение становится общим, а затем уже общее заблуждение становится личным. Вот и растет эта постройка, к которой каждый прикладывает свою руку так, что самый дальний свидетель оказывается осведомленным лучше, чем непосредственный, а последний человек, узнавший о нем, – гораздо более убежденным, чем первый.

Как только женщина становится нашей, мы перестаем ей принадлежать.

Когда я играю с кошкой, неизвестно, кто кого больше развлекает.

Кто заражен страхом болезни, тот уже заражен болезнью страха.

Лучший способ запомнить что-нибудь – постараться это забыть.