— За это расстреливают, — пояснил Руди. — Тут же. Это называется «саботаж».
— Расстреливают?.. — я попыталась это представить. — Да вам придется этим каждый день заниматься — они же упрямые, как ослы! Рабов не хватит. Кнут — это я понимаю.
— Расстреливают, — печально кивнул Руди. — А рабов много. Пленные или просто которых пригнали… Капитан Кристин, пожалуйста, не убивайте меня! И назад я не хочу. Там страшно. У вас лучше, хотя тоже страшно. Но здесь люди добрее.
Я только фыркнула. Значит, пираты добрее тех, с кем Руди имел дело на своей родине? Замечательные у них там времена. Приходилось верить Прозрачным: в будущем творится что-то невообразимое, и если это можно хоть как-то исправить, то стоило бы попробовать.
— Капитан?
Я присела на корточки. Наш плотник, Тощий Бен, распилил одну из досок пола и заглядывал в небольшую пока щель.
— Сколько потребуется времени, чтобы мы могли спуститься в трюм?
— Не так много, если мне никто не помешает! — Бен говорил глухо. — Они осматривают корабль. Как бы не нашли дыру… Бенёвский хочет общего собрания, и чтобы его люди тоже имели право голоса. Хочет, чтобы мы выбрали нового капитана. Команда за тебя, но что делать? Он же просто взорвет корабль, ему это раз плюнуть! А они там все сумасшедшие, ты знаешь.
— Знаю, — пришлось согласиться мне. — И все же работай. Будет лучше, если мы отсюда выберемся.
Внизу послышалась короткая возня, а потом я увидела в щели голубой глаз, который сразу узнала.
— Может быть, не стоит спешить? — спросила меня Моник. — Девочка, ты ведь помнишь, о чем мы говорили? Я прошу тебя: не мешай Маурицию! И тогда все будет хорошо.
Я со злости топнула каблуком по полу. Моник снизу выругалась — наверное, прижалась к доске лбом, когда со мной говорила.
— Интересно, а почему наша подружка так хочет помочь Бенёвскому? — шепотом спросил Клод. — Тоже верит в счастье для всех? Сомневаюсь. Руди, а ты как думаешь: фрекен Моник искренне помогает полковнику?
— Я не уверен… — немец беспомощно улыбнулся. — Я ведь ничего не знаю, мне не сообщают. Лейтенант фон Белов спросил, хочу ли я навсегда забыть о войне — и я согласился исполнять его приказы. А больше я ни при чем! Но фрекен Моник очень опасная. И… Ну, я слышал один раз, как она говорила Бенёвскому, что хотела бы все вернуть и отдать ту фигурку дельфина ему, а себе не брать. Но полковник сказал, что теперь все устроилось еще лучше и ничего менять не надо. И что теперь она с лейтенантом.
Я взъерошила себе волосы: не забывай, Кристин, ее интерес к Отто — искренний! А значит, он — ее слабое место. Туда и бить, когда придет время. И, вполне возможно, Бенёвский с его любовью к игре в шахматы и просчитыванию вариантов, таким образом и держит ее на поводке.