Когда я служил в армии, во всех учениях условный противник всегда подбирался к нашей нейтральной Швеции с востока и всегда обозначался красным. Добавьте к этому тот факт, что российская хоккейная команда, сплошь состоящая из сверхчеловеков, постоянно грозила вытеснить нашу сборную из чемпионата мира и станет понятно, что русско-шведские отношения вряд ли можно было считать безоблачными.
В глазах советских людей Швеция была благословенной страной, сумевшей построить социал-демократический рай для всех – а ведь именно к этому стремилось и советское руководство. Советская пропаганда критиковала загнивающий западноевропейский капитализм, к которому благополучную Швецию с ее смесью капитализма и социализма отнести было трудно. Поэтому в ней было что-то парадоксальное и оттого еще более настораживающее.
В Швеции традиционно преобладает недоверие ко всему русскому. Нашим компаниям не мешало бы открыть глаза и посмотреть-таки в сторону этой страны и целенаправленно нагнать другие страны, получившие преимущество на российском рынке. Например, в Германии студенты чаще изучают русский, российские и немецкие компании активнее сотрудничают, немецко-российские деловые и культурные контакты поддерживаются на политическом уровне. А много ли шведских студентов учит русский язык? Когда наши СМИ последний раз писали что-то хорошее о России? Сколько шведских компаний искренне заинтересованы в развитии своего бизнеса и инвестициях в Россию? Какие шведские политики могли бы говорить о преимуществах и потенциале российской экономики? И это не смотря на тот очевидный факт, что роль России в мировой экономике со временем будет только расти.
Официальные российско-шведские отношения, к моему огромному сожалению, остаются весьма поверхностными. Это тем более досадно, если учесть, как много возможностей для обмена опытом и сотрудничества есть у наших стран. Даже если кому-то нынешний уровень отношений кажется приемлемым, вряд ли этот человек стал бы отрицать, что могло бы быть в десять раз лучше.
Изначально я, как и большинство шведов, совсем не стремился поближе познакомиться с Россией. Совсем наоборот! Когда Ингвар Кампрад стал говорить о России на заседаниях правления ИКЕА, я был целиком на стороне большинства, которое не желало и слышать об инвестициях в эту страну.
Впервые я попал в Москву в 1994 году – это была короткая командировка, которая никак не изменила моего отношения. Тогда этот серый и мрачный город производил почти пугающее впечатление. Из той поездки я вынес три сильных воспоминания – и все неприятные. Остановился я в маленькой гостинице возле нашего закупочного офиса. Когда я утром пришел на встречу с сотрудниками, в офис неожиданно ворвались охранники отеля, утверждавшие, что я украл гостиничный фен. После коротких препирательств они удалились ни с чем. Наверняка фен прикарманил кто-то из персонала, а обвинить в этом решили «того иностранца, который здесь останавливался».