§ 7. ОБНОВЛЕНИЕ ВОПРОСА ОБ УНИИ
Политика Сигизмунда I, поддержанная вначале его сыном, как будто окончательно наладила и установила отношения между Польшей и Литвой. Но мы видели, что в среде польской дипломатии в течении более чем полутора столетий вопрос об унии занимал первенствующее место. Поляки не пропускали ни одного случая, чтобы не поставить этот вопрос. К половине 16 в. вырос целый ряд условий, в силу которых польская дипломатия и шляхта могли с некоторым расчетом на успех ставить вопросы относительно унии. Уже престарелый Сигизмунд I на последнем сейме своего правления выслушал от шляхетских послов требование об возобновлении давней унии между Польшей и Литвой. Если в прежнее время вопрос этот велся по преимуществу дипломатами из среды панов рад, то теперь застрельщиками в деле унии является Посольская изба: она выступает во всеоружии народного представительства. Если во времена предшественников Сигизмунда-Августа вопросом об унии руководила партия магнатов в целях военно-дипломатического союза и в целях захвата земель и урядов в Литве и Руси, то поднятый снизу при Сигизмунде-Августе вопрос об унии изменил ее цель. За предшествующее правление Посольская изба в Польше выросла в своем значении и поставила власти, т. е. королю и магнатам, новые требования. И у самой шляхты появились новые задачи. Эти требования и задачи были двоякого рода. Прежде всего, польской шляхте было уже тесно в самой Польше. Огромные малозаселенные земли Литвы и Руси и особенно земли Южной Украины раздражали шляхетские аппетиты, между тем как литовцы ставили непреодолимые барьеры к распространению польского землевладения в пределах Великого княжества. Этот аргумент был для всех очевиден, но он меньше всего по весьма понятным причинам трактовался на общих сеймах и столь же редко, но в более явственных очертаниях, польская Посольская изба выдвигала еще один аргумент, имевший чрезвычайно важное значение. Соединение с братьями-литовцами для поляков было нужно в видах достижения религиозной свободы. Дело в том, что тогдашняя Польша была в сильной мере протестантской, но все же католицизм был еще силен и борьба с ним была чрезвычайно трудная. И в Литве и на Руси протестантизм также был широко распространен. Православные явились естественными союзниками протестантов в деле признания свободы религии. Таким образом, шляхта обоих народов стремилась соединиться в одно политическое тело для того, чтобы добиться свободы вероисповедания. Ко всему этому надо добавить, что к половине 15 в. полонизация сделала все же известные успехи в среде литовской и русской шляхты и это обстоятельство давало польской шляхте надежду на успех. С 50-х годов литовско-русская шляхта быстро добивается целого ряда политических успехов, которые делают ее таким же вольным народом, как польская шляхта, и которые подымают в ней демократические шляхетские слои. Отсюда понятно, что в среде литовской и русской шляхты уния стала встречать больше сочувствия, хотя литовско-русская шляхта все же выказывала значительную осторожность в этом вопросе. Почва оказалась подготовленной только тогда, когда Ливонская война поставила Литовскую Русь в критическое положение.