— Ты приехал раньше! — воскликнула она, сияя от радости.
Положив руки ей на плечи, Хэрри сказал:
— Ты изменилась.
Он вертел Эмму так и сяк, приложил к уху ее руку, чтобы прослушать пульс, и слегка встряхнул, словно пытаясь определить произошедшую в ней перемену.
Волосы, которые падали мне на спину, исчезли. Теперь у меня короткая стрижка. На смену джинсам и футболке пришел черный костюм, который сидит на мне как влитой. Малышки Эммы Рэдфилд больше нет.
— Нет, — признался Хэрри, — должно быть, мне померещилось.
Эмма увидела, что он слегка нахмурил брови. Как бы Хэрри ни воспринял перемену, он заметил ее.
— Ну, как поживаешь? — спросила она с улыбкой. — Я не была уверена, что ты приедешь в этом году, ведь теперь ты большая шишка.
— А-а, ерунда! — откликнулся Хэрри. — Ты меня знаешь. Я любезный, снисходительный, благодушный. Всегда готов пожертвовать своим драгоценным временем.
— Но не смог пожертвовать им ради моего дня рождения.
Хэрри поморщился. Черт!
— Я пытался, крошка. Поверь. Но… обстоятельства помешали мне. Однако теперь я здесь, потому что предпочел провести все свободное время с тобой.
— Вместо того, чтобы…
— …нежиться на пляже в Акапулько и знакомиться с тамошними девушками.
— О-о! Ну и тяжелая у тебя жизнь!
— Да уж, — улыбнулся Хэрри, но Эмма знала, что это правда. Ему еще нет тридцати, однако он создал «Хэролдз хаус» — современное чудо, шедевр, — набрав сильную, энергичную команду единомышленников. — Если бы ты знала, как сильно я скучал по тебе, малышка! — сказал Хэрри, глядя ей в глаза.
— Я тоже, Хэрри. — У Эммы перехватило дыхание.
Хэрри с глухим ворчанием схватил ее в медвежьи объятия и оторвал от пола, как будто она была куклой, а не специалистом по цифровой анимации ростом метр шестьдесят два, и не любила, как многие девушки, ежедневно съедать булочку с шоколадной глазурью.
Эмма с удовольствием закружилась в воздухе, но, зацепив ногой кресло, с грохотом опрокинула его.
Дверь открылась.
— Что, интересно, здесь происходит? — осведомилась Кили, лукаво поглядывая на них.
Эмма едва не рассмеялась. Кили находилась на седьмом месяце беременности, которая явилась для нее настоящим чудом. У нее была привычка засовывать ручку за ухо, и сейчас в ее прическе красовалось несколько ручек, придававших ей сходство с ходячим магазином канцелярских принадлежностей. Она стояла, положив руки на слегка округлившийся живот.
Высвободившись из рук Хэрри, Эмма поправила черный брючный костюм. Хэрри спрятался за нее, насколько это было возможно для парня в два раза крупнее Эммы.
— Уф-ф… Хэрри, это Кили Роудз. Кили, это Хэрри Бьюкенен.