На обороте размашистым почерком Хадсона Беннингтона было начертано:
И прекраснее этой женщины я не встречал.
Кендалл Йорк уставилась на эту надпись, и крупные жгучие слезы брызнули из глаз растроганной женщины.
— Кендалл, дорогая, что с тобой?
— Ничего… Все нормально… Прости… Я сейчас возьму себя в руки, — пробормотала она, но против желания разрыдалась еще горше. — Как ты думаешь, может быть такое, что я ему действительно необходима?
— А почему нет?! — воскликнула Таффи. — Уверена, что так оно и есть.
— Но как могу я быть счастлива после того, что сделала с Джорджем? — недоумевала Кендалл.
— Золотце, если бы ты действительно была виновницей смерти моего кузена, то сидела бы сейчас в тюрьме, — шутливо разъяснила ей Таффи. — Так что собирай все свои фотокарточки, старушка, пока не залила их слезами, и отправляйся к своему обожателю с большим объективом.
Хадсон Беннингтон Третий сидел в глубоком кресле в гостиной и клевал носом над заключительной сценой шекспировского «Генриха V».
Сквозь сон ему послышался настойчивый стук. Он встрепенулся, разобрался, что к чему, и пошел открывать дверь.
— Кендалл?! — с удивлением, но не без радости воскликнул он.
— Я получила твое послание, — проговорила женщина и протянула стопку фотокарточек через порог.
— Заходи, — пригласил ее в дом хозяин старинного особняка.
— Я не знаю, что сказать, Хадсон, — озадаченно сообщила она.
— Насчет того, что ты прекраснейшая из женщин? — спросил Хадсон. — Ничего не говори, потому что у меня данный факт не вызывает сомнений, — с улыбкой объявил мужчина. — Скажи лучше, понравились ли тебе снимки?
— Я не разбираюсь в нюансах фотографирования, Хадсон. Но снимки получились отличными… характерными. Как если бы ты очень долго за мной следил и терпеливо выжидал, чтобы сделать каждый из них. А главное, для меня загадка, как ты успел поймать нужный момент.
— Все дни я неизменно видел твою красоту перед глазами. Плохой бы я был фотограф, если бы не постарался ее запечатлеть.
— Хадсон…
— Мне тоже есть что тебе сказать, Кендалл.
— Тогда ты говори первый, — попросила женщина.
— Если бы ты не появилась, я бы никогда снова не взял в руки фотоаппарат, — сказал он.
— Ты не можешь знать наверняка, — скромно потупившись, произнесла Кендалл.
— И все-таки я это утверждаю, милая. И дело не в тщеславии фотографа. Я просто хотел, чтобы ты увидела себя моими глазами и полюбила себя так же сильно, как я полюбил тебя. Я хочу, чтобы это лето стало для тебя таким же переломным, каким оно стало для меня. Я заставил себя вернуться к истокам и посмотреть в глаза своим страхам, стремлениям, своей судьбе. Я надеюсь, что с моей дружеской помощью ты сможешь сделать то же самое по отношению к себе. Даже если ты отвергнешь меня, если нам не суждено быть вместе, я хочу, чтобы ты твердо усвоила главное. У тебя все будет хорошо, если ты сама поверишь в это.