Собственно, особо спешить нужды не было, в срок, отведенный начальником заставы, они укладывались. Гул немецкого бомбардировщика, вначале слабый, еле уловимый, донесся до пограничников, едва они расположились на стыке тропы с дорогой. Он ежесекундно нарастал, наплывая из-за озер, как раз оттуда, откуда и следовало его ожидать.
— Оце ж воны… Чуете? — шепотом произнес Опара, напряженно вслушиваясь. — Точно, товарищ сержант, летят, — повторил он более уверенно.
— Слышу! — тихо бросил в ответ Корнеев.
Они лежали в высокой, густой, давно не кошенной траве и, чуть приподняв головы, всматривались и вслушивались в тусклое небо. По звуку, растекавшемуся над лесом, становилось ясно, что самолет, если только в самые последние секунды не изменит курс, пройдет точно над ними. Но нараставший гул вдруг стал отклоняться куда-то на север. Пограничники переглянулись. Опара не рискнул больше беспокоить сержанта, так как мог схлопотать замечание. Да сержант и сам еще толком не понял, что же с самолетом: сбросил парашютистов и ушел или он еще вернется? Пока Корнеев ломал голову над своими предположениями, знакомый звук возник снова. Теперь он плыл низко, над самыми кронами.
— Зашел со стороны Круглого, — определил сержант, чувствуя, что Опара дожидается его авторитетного заключения. — Сбросил высоту.
Над Круглым озером, свинцово темневшим слева от дороги, возникла, словно привидение, огромная черная птица. «Юнкерс» держался примерно на 150-200 метрах. Скорость его на этой высоте казалась невероятной. Метеором пронесся он над одним озером, с той же стремительностью пересек другое, а затем опять полез в небо, сделав разворот. Обратным курсом шел уже вдоль опушки.
— Следите, Опара… Внимательно следите, — строго предупредил старший наряда. — Если сбросит, то именно сейчас…
Самолет забрался высоко. Одно время Опаре показалось, что в небе скользнула какая-то тень. Он затаил дыхание, словно в это мгновенье оно мешало ему. Но тень исчезла, и ефрейтор ничего определенного уже не замечал. В последний раз бомбардировщик проплыл, не снижаясь, и на фоне неба смутно обозначились его контуры, неузнаваемо изменившиеся в размерах. Моторы работали с тем же нудным надрывом, но уже с меньшим напряжением. «Неужели сбросил? — подумал Корнеев. — Сперва разведал, а потом сбросил. Только что, над головой… И та тень не просто привидилась, а была парашютистом. Не зря же столько кружил здесь».
Гул перемещался на запад и затихал, «Юнкерс» лег на обратный курс. Кружить ему здесь было больше нечего. Корнеев приказал ефрейтору держать под наблюдением опушку леса справа от дороги, сам же прополз по обочине с десяток метров и расположился так, чтобы видеть опушку слева и ближний берег. Перешеек между озерами беспокойства у него не вызывал, так как в населенный пункт «гости» наверняка не пойдут.