— Малахов! — закричал Трынька на одного из конвоиров. — У тебя що — очи повылазили? Як обыскивал? Ты що, ниже спины пошарить постеснялся?
— Да кто ж мог подумать…
— Индюк за тебе буде думать? — вскипел начальник конвоя. — Благодари товарища солдата, гвардии рядового, а то стали бы с тобою покойниками.
Инцидент, не предусмотренный даже чересчур ушлым, обычно все подмечающим гауптманом, был исчерпан. Солдат вроде успокоился и уже не приглядывался к немцам с прежней подозрительностью. Да и темнеть стало. Вечерние сумерки, сгущаясь, обволакивали и машину, и сидящих в ней людей. Все окружающее буквально с каждой секундой лишалось своих очертаний, размывалось, а то и вовсе исчезало из виду.
Тем не менее тревожный холодок в душе Трыньки не таял. Репутация его «конвоя» оказалась подмоченной. У немца — оружие! Поверит ли солдат, что виной всему была их оплошность? А если он не такой тюха-матюха, каким показался в первую минуту? Давно ли, сладко зевая, протирал свои заспанные глазки? А они у него вон какие зрячие! Небось прижимается сейчас к кабине и подумывает, как бы самому весь этот «конвой» отконвоировать. Хотя бы в тот же армейский штаб… Конечно, от нежелательного свидетеля легко избавиться — пырнул штыком, как того дезертира-старосту, и за борт. Обделывать такие делишки в темноте сподручно. Но что потом? Прикатит машина в Молодечно, и тот же сержант спохватится: шутка ли, пропал его подчиненный! Шум такой поднимет, что чертям станет тошно. Ну, и всей операции тогда крышка, ибо внезапность и все прочие преимущества будут утрачены. Значит, трогать солдатика нельзя, по крайней мере пока. Молча следи за ним, а главное — не допусти его до тех, кто в кабине. Долго ли постучать по ней ладошкой, попросить затормозить по малой надобности, спрыгнуть за борт. Ну и закрутится карусель…
Но до самого города ничего подобного не случилось, грузовик катил без остановок. В городе он попетлял по улочкам и переулочкам, прежде чем подъехал к трехэтажному кирпичному зданию. У подъезда, скупо освещенного фонарем, стоял солдат с автоматом.
Щелкнул в кабине замок, с металлическим скрипом распахнулась правая дверца, и на подножку проворно выбрался сержант. Привстав на носки, заглянул в кузов, спросил с прежним юморком:
— Ну, как ястребки? Живы-здоровы?
— Та у нас все в норме, — ответил Трынька, не спуская глаз с солдата. — До штаба ще далеко?
— Рукой подать! — бойко ответил сержант. — В самом прямом смысле. Так что, слезай, приехали!
— А разведка тоже тут?
— Здесь, папаша… Вас, понятное дело, без пропуска туда не пустят, так я сейчас сбегаю, доложу.