Харадон взял резонатор и сказал:
— Протей, наверно, и без прибора испытывает немалые муки. Но я все же возьму этот инстумент.
Аукционист скинул протея со стола к ногам Харадона:
— Забирайте его, он теперь ваш всецело!
Место вокруг них опустело. Толпа собралась на противоположной стороне площади, где шел аукцион бриллиантов. Харадон осмотрелся вокруг и отыскал переулок, который может вывести к набережной.
Барр отошел на несколько шагов от столика аукциониста, когда к тому привели трех испуганных обнаженных девиц с Биллидона.
Даже не заинтересовавшись столь пикантным зрелищем, он направился в сторону моря.
В двухстах метрах от набережной начинался ярко-зеленый простор Сияющего Океана. Барр посмотрел вдаль, где должен быть материк Зоннигог — его родина. Затем он стал внимательно разглядывать страдающего маленького протея, начавшего изменять свою форму.
Девятьсот тридцать пять стелларов за такого протея! Харадон горько усмехнулся. Это была огромная сумма, намного больше, чем он мог себе позволить вышвырнуть за одну минуту, в особенности в первый день возвращения на Варлаам после столь долгого отсутствия.
Но ничего уже изменить было нельзя. Он позволил вовлечь себя в эту игру, и у него не было дурной привычки сходить с полпути. "Больше такого не повторится", — подумал Барри и вспомнил о деревне в Зоннигоге, разграбленной и сожженной мародерами из армии Властителя Креллига.
— Иди к парапету набережной, — приказал он протею.
Наполовину сформировавшийся рот существа нелепо произнес:
— Хозяин?
— Ты понимаешь меня, не так ли? Тогда иди к стенке. Иди, не останавливайся и не поворачивайся.
Барр стоял и ждал. У протея сформировались ноги, и он нетвердо, пошатываясь, побрел по истертым булыжникам мостовой. "Девятьсот тридцать пять стелларов", — с горечью подумал Барр. Он вытащил свой иглопистолет. Протей продолжал идти через базарную площадь к морю. Кто-то закричал:
— Эй, эта штука собирается искупаться? Может быть, ее лучше остановить, хозяин?
— Протей принадлежит мне, — холодно отозвался Харадон, — и держитесь от него подальше, если вам дорога собственная жизнь.
Несколько любопытных ошарашенно посмотрели на него, но никто не посмел пошевелиться.
Протей подошел к парапету и нерешительно остановился: и для самых низших форм жизни смерть не была желанной, даже если она должна принести избавление от страданий.
— Залезай на стенку! — приказал Харадон.
Протей быстро повиновался. Палец Харадона осторожно поглаживал спусковой крючок иглопистолета. Он посмотрел на протея, который забрался на невысокую стену и теперь глядел вниз, на мутную воду бухты. Харадон начал громко считать и, когда дошел до трех, выстрелил. Тонкая иглообразная пуля молнией пролетела над булыжниками. Смерть должна наступить мгновенно: игла содержала нервно-паралитический яд, действующий на все формы жизни. Пораженное в момент очередного изменения несчастное существо на секунду замерло, а потом стало медленно падать вниз, в воду. Харадон кивнул и спрятал оружие в кобуру. Он посмотрел вокруг и увидел недоумевающие лица людей. Кто-то сказал: