— Я много думала о Парвати. Мне хотелось увидеть ее фотографию, но я стеснялась попросить ее у тебя.
— Она была беременна, когда погибла.
— О Майлз…
— Я никому не говорил об этом, даже Диане.
— Это еще не зажило в тебе?
— Порой мне кажется, что это был сон и что он еще длится. Давно следовало все забыть и убедить себя, что ничего не вернешь, но я не могу. Словно кошмарное наваждение преследует тебя постоянно. Я написал поэму о Парвати.
— И тебе стало легче?
— Да. Мне было необходимо… отпраздновать… ее смерть. Не знаю, понимаешь ли ты меня.
— По-моему, да.
— Иногда мне кажется, Лиза, что я так никогда и не пережил по-настоящему ее смерть. Я ее опоэтизировал, возвел в нечто нереальное, в нечто прекрасное. Я обязан был выстрадать все до конца, а не уходить в стихи.
— Мы бы все поступали так, если б могли.
— Кто знает. Но осталась какая-то неопределенность, какая-то фальшь. Мне кажется, я из-за этого не способен писать. Будто на мне проклятие. И в то же время мне кажется, что по-настоящему пережить ее смерть для меня слишком невыносимо, даже теперь.
— Возможно, тебе это еще предстоит — когда придет время.
— Ты могла бы помочь мне. Я бы мог пережить все заново, с тобой.
— Нет-нет, я не подхожу… Мне нельзя этого касаться… По совсем другим причинам.
— Лиза, ты единственная, кого я способен сравнить с Парвати… Это всему придало бы смысл.
— Нет. Тут я тебе не помощник.
— Лиза, ты не можешь бросить меня теперь, когда ты обрела меня, это непостижимо. Мы же умные люди. Все в наших силах. Ты мне обещаешь, что не уедешь?
— Нет, я не могу обещать этого, Майлз.
— Ну пообещай хотя бы, что ты не уедешь завтра же!
— Завтра я не уеду, обещаю.
— Слава Богу. Завтра мы как следует все обсудим. Мы должны стать хозяевами положения, Лиза. Нам нельзя отступаться.
— Ну, иди, Майлз, пожалуйста. Диана проснется.
— Хорошо. Дай мне поцеловать тебя. Господи, я же ни разу в жизни не поцеловал тебя!
В темноте они неуверенно, неловко нашли губы друг друга.
— Ну, иди же, иди.
— Милая, не измени, не предай.
— Ну, пожалуйста, уходи.
— Пообещай, что будешь стараться все преодолеть. Мы вместе будем стараться. Мы победим.
— Иди, Майлз.
— До завтра, Лиза. Скажи: «До завтра».
— До завтра.
Майлз, спотыкаясь, вышел. Его переполняла радость. Он опустился на колени прямо на ступеньках между площадками и закрыл глаза, голова у него кружилась, он задыхался от счастья.
Через несколько минут он встал, на цыпочках поднялся по лестнице и открыл дверь спальни.
Шторы были раздвинуты, комнату слабо освещал уличный фонарь. Диана лежала на спине, вытянув руки по бокам поверх одеяла. Входя, Майлз увидел, как поблескивают ее открытые глаза. Он подошел к кровати, посмотрел на Диану. Дотронулся рукой до ее щеки. Она была мокрой от слез.