Элен не могла упустить случая заснять такие колоритные фигуры. Тем более что она чуть не впервые видела тайанца столь хорошо одетого. Фотоаппарат щелкнул. «Столичный гость» поднял голову и уставился на Элен в гневном изумлении.
— Вы кто такая? — спросил он на скверном французском языке и еще более скверным тоном. — Что вам здесь надо?
Элен протиснулась к самым ступеням и сунула ему под нос репортерскую карточку.
— Несколько вопросов для «Orient».
— В Тайане нет такой газеты, — оборвал он.
— Боюсь задеть ваше чувство патриотизма, но Тайаном мир не исчерпывается. Я пишу серию очерков о вашей стране для зарубежных читателей.
— Тут вам не о чем писать, — отрезал он.
— Почему же? После «Архитектуры Тайана» в печати появятся «Преступления Тайана». Учитывая нынешние извращенные вкусы, эта статья будет иметь даже больший успех, чем предыдущая.
— Убирайтесь отсюда!
— Замечательно! — воскликнула Элен и продолжала репортерской скороговоркой: — Великолепное начало для статьи. «Во всем мире полицейские ненавидят журналистов. Но так нагрубить вам могут только в Тайане».
На лице полицейского сквозь загар проступили красные пятна бешенства. Толпа зевак пододвинулась ближе, сомкнувшись за спиной Элен плотным полукольцом.
— Я вам обещаю трое суток ареста за нарушение общественного спокойствия, если сейчас же отсюда не уберетесь!
— О, сим доблестным поступком вы принесете небывалую славу своей стране.
«Хотите увидеть беззаконие закона — поезжайте в Тайан!»
И, развернувшись к нему спиной, Элен принялась фотографировать жителей деревушки.
— Отдайте кассету!
Элен оглянулась через плечо. Полицейский, уже совершенно бордовый от гнева, шагнул к ней, протягивая руку:
— Дайте сюда!
Элен лучезарно улыбнулась, раскрыла сумочку и опустила туда фотоаппарат. Необыкновенно плавным, пленительным жестом поправила волосы, снова улыбнулась — мягко и женственно. И, устремив на полицейского любопытный взгляд, стала ждать — что он сделает.
Он сделал движение, будто что-то раздавил в кулаке, затем развернулся на каблуках и направился к машине. Когда облачко газа, оставленное белым автомобилем, рассеялось, Элен с грустью посмотрела на чайный домик, вынужденная признать, что в расследовании своем не слишком преуспела.
В это время ее со всех сторон обступили жители деревушки, жестами и возгласами выражая самое дружеское расположение.
Элен всегда была уверена, что наделена исключительными достоинствами, должными располагать к ней людей с первого взгляда. Но сейчас — разумеется, лишь по особенной скромности — предположила, что симпатия к ней вызвана антипатией к «столичному гостю». Похоже, тот, даже не особенно стараясь, успел восстановить против себя абсолютно всех.