Элен возразила:
— Она могла сказать, что заночует в городе, а потом неожиданно вернуться.
— Интересно, куда она ездила? Как понимаю, хозяйка чайного дома должна вечерами принимать гостей.
— В самом деле! Вызвать ее из дома могло только очень важное дело. Соседям это наверняка было известно. Похоже, кольцо подозрений сжимается вокруг жителей деревушки.
— И все-таки надо спросить, не заметил ли кто неизвестного.
— А теперь представь, что убийца — деревенский. Он много чего расскажет, желая сбить со следа…
— Решено, берем главного свидетеля под подозрение.
Элен перевернулась на бок, облокотилась о подушку.
— Одно мне не дает покоя. Почему этим делом заинтересовалась столичная полиция, а?
Они помолчали. Патриция взглянула на кассету с пленкой.
— Что здесь?
— Ничего интересного. Панорамные снимки, фотографии рыбаков. Можешь попытаться вычислить убийцу.
— Давай скорее проявим!
— Глаза слипаются. Надо хоть два часа подремать, пока Синь-эй не сделает очередную попытку пустить нас ко дну.
Патриция погасила свет, и тут только они заметили, что наступил день — как всегда, внезапно. Горизонт затянули тучи, мутно-серые волны стремительно неслись к берегу.
— По такой погоде Синь-эй, пожалуй, не приплывет, — сказала Патриция.
Элен привстала.
— Недурно бы побеседовать с дедушкой этой малышки. Если не ошибаюсь, он был в Цуане как раз в ночь убийства!
— Потом окажется — он главный злодей!
Элен покачала головой и совершенно серьезно ответила:
— Не забывай, тя-ю задушили. Выстрелить из пистолета может и старик, и женщина, и даже ребенок. Но чтобы задушить человека — а тя-ю по портрету производит впечатление здоровой и крепкой, — нужна большая сила.
— Хорошо, — согласилась Патриция. — Поговорим с дедушкой. А потом я хочу еще раз подняться на гору и встретиться с той загадочной парой.
Было далеко за полдень, когда Элен с Патрицией добрались до деревушки. Две собаки, лежавшие на дороге, дружелюбно забарабанили хвостами, взметая облачка пыли. Поднялись и лениво затрусили следом.
Близился шторм, волны с шипением проносились по песчаной полосе пляжа. Никто из рыбаков на утренний лов не вышел. Чинили сети, осматривали днища поднятых на берег лодок. Несколько человек, собравшись у самой кромки прибоя, что-то пристально высматривали на горизонте.
Первыми сбежались посмотреть на иностранок дети, вдохновленные рассказами Синь-эй, — загорелые, ловкие, шумные, как и все дети, выросшие на побережье, готовые с утра до ночи бултыхаться в волнах или наперегонки носиться по берегу. Запыхавшись, обступили Элен и Патрицию. Почему-то в толпе ребятишек не оказалось Синь-эй. Дети были босоноги и одеты очень бедно. Помятуя о повадках голытьбы во всех частях света, Элен ожидала попрошайничества и уже раздумывала, чем пожертвовать. Патриция, угадав ее мысли, фыркнула: