Несмотря на неторопливость хозяйки, чай был готов в считанные минуты. Зеленый чай — Элен его терпеть не могла, как и Патриция, но нисколько не сомневалась, что дорогая подруга долго будет заходиться от восторга, лишь бы доставить удовольствие хозяевам.
Дедушка смаковал чай. Вторгнуться в это священнодействие и завести разговор было немыслимо. Пришлось довольствоваться беседой с Синь-эй, еще не научившейся впитывать гармонию тишины и также страдавшей от вынужденного молчания.
Увы, убийство в деревушке Цуань ее уже совсем не интересовало. Это была новость вчерашнего дня, и Синь-эй успела к ней остыть. Сегодня ее гораздо больше занимала драка соседских мальчишек и заноза, сидевшая в лапе черноухого пса. Только оповестив о том, что Ли-Вэнь полчаса не мог унять кровь из носа, а Ван-ли ходит с подбитым глазом и даже маленький Линь гордо показывает всем царапину на лбу, а занозу вытащил дедушка Пэн, и она оказалась «с мой мизинец», Синь-эй согласилась вспомнить о вчерашних событиях.
Да, дедушка был в деревне как раз в ночь убийства. У него там брат, и дедушка обычно посещает его раза два в месяц. Брат старший, ему уже исполнился сто один год. В прошлом году его даже приезжали поздравлять из столицы.
Тут Элен подняла глаза и перехватила взгляд дедушки, устремленный на нее поверх кружки с чаем. Тотчас морщинистые веки опустились, но Элен прониклась убеждением, что тема беседы старику не понравилась. Недаром он, даже не допив чая, повел разговор о молодости, семье, детях, внуках… Патриция, безропотно готовая приносить в дань вежливости собственное время и силы, слушала не перебивая. Синь-эй заскучала — все эти истории знала наизусть — и убежала играть с детворой. Патриция слушала очень внимательно, и Элен заподозрила, что дело не только в вежливости — похоже, подруга заинтересовалась поэтическими состязаниями, проходившими в рыбачьей деревушке, — на своем веку дедушка повидал их более девяноста, а участвовал в семидесяти. Он и сердце своей будущей жены завоевал, посвятив ей стихи…
— Как поэт Сю-Тей, — ввернула Патриция.
О, это было весьма лестное сравнение, дедушка счел своим долгом запротестовать. Нет, конечно, ему не под силу выразить свои чувства столь глубоко и возвышенно. Но кто сказал, что менее глубоки и возвышенны сами чувства?
— Это от его глубоких чувств жена ушла в монастырь? — не выдержала Элен.
Патриция сделала страшные глаза и не стала переводить. Дедушка, однако, не обошел этого вопроса. Патриция объяснила:
— Он болел. Жена дала обет — стать монахиней, если муж поправится.