- Что, черти! Прозевали? - рычал я с налитыми кровью глазами на попадающихся людей. - С бабьем возились? А?
Все молчали, только откуда-то сбоку донесся спокойный голос Ерша Белые ноги, прозванного так за свои опорки:
- Не шуми, атаман! Сам-то ты больше на бабу глаза таращил, чем порядок блюл!
- Руби засеки, чертово отродье! - закричал я, почуяв изрядную долю правды в словах Ерша.
Опешившие станичники зашевелились. Моментально появились топоры, и все с остервенением навалились на работу; рубили и приволакивали целые деревья, прикатывали громадные глыбы камня - засека росла.
Но меня это не утешало: конец был ясен - отгуляли! Единственное, на что я хоть сколько-нибудь надеялся, - перед атакой маньчжуры вышлют парламентеров и предложат сдаться, а там можно будет поторговаться:
сперва соглашаться, а потом отказываться. Канителить и всячески выигрывать время, чтобы как-нибудь обмануть и прорваться.
Далеко внизу протрубил рог. Бурые ряды по долинам задвигались, заходили волнами - всадники слезали с коней. Край солнца показался на горизонте и брызнул снопами золотистых лучей. Кое-где блеснули перистые шлемы вождей. Строятся.
Если теперь не вышлют парламентеров, то - никогда!
Нет, двигаются! Медленно, но уверенно, как сама смерть!
Они еще далеко, но мне, кажется, что я слышу шорох бесчисленных шагов.
И, прислушиваясь к отдаленному гулу, я начал свирепеть: как же ... за нашими головами идут! Ладно же, пусть тогда это будет веселая смерть!
Я вскочил на самый высокий камень и крикнул что было силы: "Эй, ребята, висельники, кандальники, отпетые головы! Хорошо ли погуляли по миру за Уралом, за камнем?"
- Хорошо погуляли, атаман!
- Было ли пито, бито и граблено?
- Было и пито, и бито, и граблено! - хором отвечали разбойники.
- А довольно ли бабья, станичники?
- И бабья хватало!
- Так вот, братцы-станичники, пора и честь знать. Отзвонили - и с колокольни долой. Без попов нас сегодня отпевать пришли и отпоют...
Так не жалей, братцы, пороху в последний раз! Чтоб веселей окочуриться хмельной голове! Да бейся так, чтобы черти на том свете в пояс кланялись!!!
Я выдержал паузу и обвел всех глазами. Мои лохматые бородачи закивали головами и в один голос закричали:
- Орел - наш атаман! Дюже правильно сказано? Чтоб черти... И тогда я ударил в ладоши и заплясал на камне, притопывая ногами:
"Эх-ма! Ух! Ух!
Как девица молода Рано поутру за медом шла..."
Кубарем выкатились из засеки Сенька Косой, Митька Головотяп, да Ерш Белые ноги и с гамом и присвистом пустились вприсядку. Пулями вылетели другие, и все завертелось, заплясало у обреченной засеки.