— Мы уже не успеем уйти из лагеря? — с тоской спросил Кель, стиснув кулаки.
— Успеете. Никто из ваших знакомых нам не встретился, да и трудно вас сейчас узнать. Я соврал, что спаслись только гвардейцы из моего отряда, — Керит оценивающе смотрел на солдат, словно что-то для себя решая.
— Я не побегу, — скрежещущий голос Ритала сейчас показался особенно жутким. — Пускай вешают.
— Почему вы ее убили? — внезапно спросил Керит.
— Она сошла с ума, — Торстен смело посмотрел в глаза гвардейцу. — Нарушила приказ. Устроила бойню. Решила идти вглубь земель горцев, чтобы выжигать их селения. Размахивала оружием и грозилась заявить, что виконта и его охрану мы убили самовольно. Не подчинись мы ей — в лагере она добилась бы нашей смерти. У нас не было выхода.
— Я так и думал, — кивнул в такт собственным мыслям Керит. — Есть еще один выход помимо бегства. Гвардия.
Трое бывших пленников с удивлением смотрели на октата, а тот, разглядывая их ошарашенные лица, не удержался от улыбки.
— Со своими командирами я договорюсь — они мне и так сильно задолжали за этот рейд, — Керит зло усмехнулся. — Здесь никто и не узнает, что вы живы. До отца вашей фурии не дойдет ни малейших слухов. Все детали беру на себя.
— Гвардия, Сплав… — медленно произнес Ритал, словно пробуя слова на вкус. — Почту за честь.
— Я согласен, — Торстен ни секунды не колебался, словно этот выбор уже был давно предопределен судьбой. Он почувствовал необычайное спокойствие, а на душе посветлело.
— Ну а я уж тем более. Куда вас одних отпускать, — ухмыльнулся Кель.
— Буду рад взять вас в свой тавт, — тепло улыбнулся Керит и пожал каждому руку.
Кель внезапно захохотал. Остальные с недоумением смотрели на него.
— Чего смешного-то? — Торстен с подозрением покосился на друга, опасаясь, что его разум не выдержал испытаний последних дней.
— А вы на себя посмотрите, гвардейцы недоделанные! Да нам только от грязи неделю отмываться, а вшей и за месяц не вытравим, — опять расхохотался Кель и на этот раз к нему присоединились остальные.
Из груди Винстона вырвался стон. Он тяжело дышал, а голова раскалывалась. Внизу проносились горные вершины, но против обыкновения полет не доставлял ни малейшего удовольствия. Сзади стонал рассекаемый радужными крыльями теплый летний воздух, и от этого звука голова болела еще больше.
Магических сил оставалось совсем чуть-чуть, и юноша летел медленно, стараясь продержаться в воздухе как можно дольше. Он уже понял, что сильно переоценил свои возможности и теперь расплачивается за самоуверенность.
С ним поравнялся неспешно парящий орел. Властелин горных вершин с удивлением разглядывал неизвестное существо, а Винстон с завистью смотрел на сильную и гордую птицу. Орел был по-настоящему свободен. Он был полновластным хозяином небес. Он был рожден парить в вышине. Его полет не зависел от быстро таящих магических сил.