Но на краешке сознания отчетливо звучал голос старого Каэрдина, вновь говорившего, что даже если ты обладаешь достаточной для превращения властью, то все равно пребывание в чужом образе разрушит любого, кроме, пожалуй, самых великих магов.
– Тогда она в самом деле весьма могущественна,– с трудом проговорила Дженни. Мысленным усилием она подожгла кору, и пламя горячо скользнуло под хворостом. Даже эта маленькая магия уязвила ее, как иголка, беспечно оставленная в шитье, – уязвила сознанием ничтожности ее собственной власти.– И в кого же она превращалась?– Дженни спросила об этом так, словно надеялась, что Гарет сейчас ответит, что сам ничего не видел и что все это не более чем слухи.
– Однажды она обернулась кошкой,– сказал он.– Другой раз – птицей, ласточкой. И еще она являлась ко мне во снах такой… Это странно,– продолжил он несколько торопливо.– В балладах о подобном почти ничего не говорится. Но это было чудовищно, самая ужасная вещь, какую я только видел: женщина, женщина, которую я…– он спохватился,– которую я знаю, искажает облик и обращается в зверя. А потом зверь смотрит на меня ее глазами.
Он сутулился, скрестив ноги, перед костром, а Дженни устанавливала на огонь сковороду и смешивала муку для лепешки.
– Так вот почему,– сказала она,– ты упросил короля послать тебя на север… Ты бежал от нее?
Гарет отвернулся, потом кивнул.
– Я не хочу предать… предать короля.– Слова его прозвучали странно.– Но я чувствую, как что-то вынуждает меня это сделать. И я не знаю, как быть… Поликарп ненавидел ее,– продолжил он через некоторое время, в течение которого слышимый неподалеку голос Джона бодро проклинал развьючиваемых мулов – Кливи и Тыквоголового.– Мятежный господин Халната. Он всегда говорил мне, чтобы я держался от нее подальше. И он ненавидел ее за то, что она околдовала короля.
– И поэтому восстал?
– Что-то послужило причиной, не знаю, что.– Гарет с несчастным видом поигрывал чешуйкой засохшего теста, оставшейся в чаше.– Он… он пытался убить короля и… и наследника – королевского сына. Поликарп – следующий наследник, он племянник короля, а во дворец его взяли в качестве заложника, когда восстал его отец. Поликарп натянул веревку через дорогу в охотничьем поле. Утро было туманное, и он, наверное, думал, что даже если кто ее и заметит на всем скаку, то будет уже поздно.– Голос его дрогнул, когда он добавил: – Но я видел, как он это сделал.
Дженни взглянула ему в лицо, превращенное темнотой и скачущими отсветами костра в грубую подвижную мозаику.
– Ты любил его, не так ли?