— Ты ведь не серьёзно? — спросила я её, когда все родственники разошлись, разозлённые итогом разговора о наследстве. — Зачем мне твоё наследство?
— А что, ты предлагаешь оставить всё этим извергам? Они всё распродадут через неделю и будут жить припеваючи! За мой счёт.
— Тебе уже будет без разницы. — Я рассмеялась, зная, что к разговорам о своей возможной близкой кончине, Фая относится с юмором.
— Это ещё неизвестно. А вдруг я не смогу успокоиться? Нет уж, — протянула она с мстительным удовольствием, — я всё оставлю тебе, а они пусть лопнут от зависти.
— Они же мне жить спокойно не дадут!
— А ты их пошли, от меня, я тебе в завещании пропишу, какими именно словами. К тому же, они тебе не родственники, ты можешь с ними не общаться.
Я улыбнулась и подлила ей ещё чаю. А Фая рукой, сверкающей громоздкими перстнями, указала на вазочку с конфетами.
— Там моих любимых не осталось? — И тут же заворчала. — Конечно же, нет! Они специально их все выбрали, мне назло!
Конфеты я ей подала, сама за стол присела и придвинула к себе чашку.
— За что ты их так не любишь?
— А за что мне их любить? Только и ждут, когда я, наконец, им квартиру освобожу. — Покачала головой. — Вот уж оставил мне Игорюша наследство, ничего не скажешь. У них, между прочим, своя мамаша имеется, вот пусть она им наследство и оставляет. Двушку свою в хрущёвке. А Игорюша ко мне с одной бритвой и комплектом белья перебрался. Я Тосе так и сказала после его смерти — ничего не выбрасывай из его вещей. Всё в наследство передам деткам его. Опись сделаю… или как там это называется? — Я пожала плечами, а Фая безразлично махнула рукой. — Ладно, не важно. В общем, всё верну по месту бывшей прописки.
— А мне бриллианты? — уточнила я с усмешкой, а тётка кивнула и мне в тон проговорила:
— А тебе бриллианты. Кому ещё? Ты у меня одна радость. — И тут же крикнула в сторону кухни зычным не по возрасту голосом: — Тося, чай остыл! Ты же знаешь, что я люблю только горячий чай! Я тебя зарплаты лишу!
Тося, в миру Анастасия Григорьевна Пращук, появилась в комнате, хозяйку недовольным взглядом наградила и хлопнула на стол горячий чайник.
— Тося, скатерть же!.. — закатила глаза Фая и сжала маленькие кулачки, которые вкупе с обилием перстней могли, при желании, превратиться в смертельное оружие.
— Ника, ты ей хоть скажи, чтобы не доводила меня! — взмолилась Анастасия Григорьевна, а я рассмеялась и прикрикнула на них:
— Тихо, дамы! Тося, садись чай пить.
А вот сегодня Фая чая не просила и вообще выглядела недовольной и раздражённой. Такое её настроение не было редкостью, но сегодня уж как-то особенно это бросалось в глаза. А когда я прошла в комнату, которую она гордо именовала гостиной, мне продемонстрировали чашку из сервиза с трещиной на боку. Она демонстративно была выставлена на середину стола и, видимо, её уже давно разглядывали и из-за трещины злились. Я Фаю очень хорошо знала, поэтому угадала трагедию с одного взгляда.