– Прости, ваш-бродь, татарина, нам потешно, а туркам – беда. Вона как спужались!
И точно, со стороны вражеской цепи показался белый флаг. Ну давно бы так: чем с ружей палить и балаганить, лучше по-доброму переговорить. Выслали они переговорщика, мы своего. Один говорит: пропустите миром, другой: не пропустим. Вот и конец переговорам, пришла пора для начальства. А тут как раз Корнеич поспел со своим казаком.
Болдин приказал им следовать за собой и вышел на переговоры сам. Ему навстречу Мустафа-паша – дородный и чванливый. Набросился он на наших с упреками: почто, дескать, разбойничаете и мирным людям препоны чините. Болдин, однако, не смутился. Я, сказал, русский офицер, а Россия с персами воюет, потому вы мои пленники и ведите себя подобающим образом. Мустафа, конечно, возмутился, стал угрожать, но Болдину терпения не занимать. Храбрись, не храбрись, а от нас боронись. Коли мало штыка, дадим прикладом... Может быть, не совсем так говорил, но казак Петр Соколов на дипломата не учился, переводил своими словами и довел ими Мустафу до белого каления. Тот уже вздумал прервать переговоры, была у него, видать, какая-то надежда, да, слава богу, вмешался Корнеич и курдское знамя показал, а Соколов пояснил: вот, дескать, и вся ваша надежа, поколотили мы ваших помощников, и с вами то же будет, коли станете упрямиться. Делать нечего, сник Мустафа и отдался в наши руки с условием, что все его посольство в целости и сохранности доставят в Тавриз. Ну, а мы-то что, чай, не разбойники на большой дороге, пожалуйте, господа хорошие, на отдых...
Известие о задержке турецкого посольства чрезвычайно обрадовало Паскевича. Еще несколько решительных действий, и упрямство шаха будет сломлено. Он поинтересовался, кто пленил турецкого посла, и тут же приказал представить поручика Болдина к награждению Георгиевским крестом. Позже рассказывали, что император, увидев знакомую фамилию, поинтересовался, не тот ли это поручик, что сбежал от невесты на Кавказ. Докладывающий ему чиновник не знал наверняка, но на всякий случай подтвердил: да, тот самый. (Николай не любил, когда подчиненные отговаривались незнанием.)
– Вот видите, как полезно посылать молодежь на боевое дело, – заметил император, – здесь, у нас бил «комарей», а там поймал важную птицу.
Высочайшая шутка сразу облетела столицу.
Известия в ту пору шли медленно, в лучшем случае со скоростью вестового казака. Батальон Челяева уже преградил путь турецкому посольству и конвоировал его в обратном направлении, а персы все еще надеялись на чудо и затягивали переговоры. Нетерпеливому Паскевичу надоело выжидать, он приказал готовиться к походу и, как только наступил новый 1828 год, двинул войска вперед по всему фронту.