Менее других пострадало армянское население, оно и радовалось больше всех. Когда персы заняли город, армяне обещали им служить, но в свой форштадт их не пустили. А когда с приближением русских войск Назар-Али-хан предложил армянам перенести свои ценности в цитадель якобы для охраны, они не согласились. Не то что татары: те поддались на уговоры персов и с их бегством лишились всего. Татарский старшина потом так и сказал: дураки были, надо теперь в голова дыра вертеть и новые мозги лить.
Мадатов отправил донесение в Тифлис об одержанной победе, где испрашивал распоряжения о дальнейших действиях. Сам же, как и предполагал ранее, намеревался двинуться в Шушу на выручку Реута. Однако новые известия заставили повременить с первоначальным намерением. Разведка донесла, что Аббас-Мирза, взбешенный известием об оставлении Елизаветполя, обрушил на Назар-Али-хана страшный гнев. Он приказал одеть его в женское платье, намазать бороду кислым молоком, посадить на осла лицом к хвосту и в таком виде провезти перед фронтом армии. Преподав такой урок, он будто пообещал показать всем, как нужно воевать с презренными гяурами, и, сняв осаду с Шуши, сам двинулся к Елизаветполю. Мадатов был вынужден вывести войска из города, так как там нельзя было оставаться из-за недостатка воды, а более того из-за невозможности маневра, что так любил отважный генерал. Он послал новое извещение в Тифлис и, дав приказ подчиненным войскам собираться в лагере, стал готовиться к сражению с персидской армией.
В эти первые дни сентября события следовали одно за другим, обстановка менялась кардинальным образом. Тифлис принимал все новые войска: вслед за ширванцами прибыл сводный гвардейский полк, сформированный из лейб-гвардии Московского и Гренадерского полков, принимавших участие в декабрьском бунте, за ним – Нижегородский драгунский полк и более мелкие части. Появилась реальная возможность сформировать уже сейчас достаточно мощную группировку и, не ожидая осенних холодов, отправить ее навстречу Аббас-Мирзе. В таком духе высказался военный совет, собранный Ермоловым, и он был вынужден изменить первоначальные намерения.
Действующий корпус составился из полков: 41-го Егерского, Ширванского пехотного, 7 Кабардинского, Нижегородского драгунского и ряда более мелких частей – всего около 9 тысяч человек. Возглавить его было предложено Паскевичу. Сам же Ермолов оставался в Тифлисе, чтобы принимать поступающие войска и формировать из них новый корпус для действий согласно складывающейся обстановке. Если, скажем, Эриванский сардар вздумает выйти из Дилижанского ущелья, он должен был преградить ему путь. План этот был достаточно рискованным, поскольку не предполагал всех возможных действий противника. Выдвижение этого нового корпуса из кавказской столицы делало ее открытой для разбойных нападений со стороны мятежных горцев, если бы тем удалось сговориться.