Глубоко вздохнув, Хелен вышла на улицу, пройдя через французские двери на террасу. Она сразу же увидела его. Он поправлял клумбу с фиалками, помятую неосторожным гостем.
Она неохотно подошла и стала за его спиной.
— Том, — позвала она, тщательно себя контролируя.
Он оглянулся.
— Миссис Галлахер? — произнес он в ответ. Его лицо ничего не выражало, но она подозревала, что про себя он опять посмеивается над ней.
Она уставилась в пространство над его головой.
— Я хочу поблагодарить вас за хорошую работу в саду. Мои гости вчера очень лестно отзывались о саде.
— Благодарю, мэм.
Что-то в его вежливом ответе заставило взглянуть на его лицо. Хелен знала, что должна уйти, но вдруг, скорее себя, чем его, она тихо спросила:
— Почему мне постоянно кажется, что вы посмеиваетесь надо мной?
Покачиваясь на каблуках, он пробежал по ней взглядом, задержавшись на ее розовой шелковой блузке и белых полотняных широких брюках, как будто обнаружил, что там чего-то не хватало.
— Я совсем не насмехаюсь над вами, — поправил он. — Я бы вообще не так поставил вопрос. — Он широко улыбнулся, — скажем так, ваша стерильность интригует меня.
— Стерильность? — ей не понравилось это слово. Она почувствовала себя оскорбленной.
— Вы знаете, как часто вы одеваетесь в белое? — продолжил он, вставая и стряхивая землю с рук. — Как будто этим вы подчеркиваете, что никакая грязь не посмеет прилипнуть к вам. — Уголок его рта скривился в печальной улыбке. — Ваша безупречно белая одежда говорит о вашей безупречной репутации.
— А вы думаете, что это плохо?
— Нет не плохо, но интригующе, — он восхищенно качнул головой, не отрывая глаз от ее лица. — Вы знаете, что на вашем лице нет ни одной морщинки? У вас двое взрослых детей, но вы все еще молодо выглядите. По вашему лицу не угадаешь, как вы живете. Я знаю, это не мое дело.
Этого было достаточно. Она знала, что ей нельзя дольше оставаться здесь. Этот человек определенно хотел смутить ее.
— Да, вы правы. Не угадаешь, — произнесла она, задыхаясь, и повернулась, чтобы уйти.
Незаметным движением он схватил ее за руку и продолжил, как будто она ничего и не сказала:
— Но мне больно видеть, как вы одиноки.
Он говорил тихо, и Хелен, словно в замедленном кино, увидела, как он ближе наклоняется к ней.
— Хелен, вы здесь? — он провел указательным пальцем по ее щеке. — Вы здесь, прячетесь под своей прекрасной маской?
— Что вы себе позволяете? — задыхаясь от возмущения, произнесла она. — Как вы смеете прикасаться ко мне? — Она вырвала свою руку из его руки. — И как вы смеете говорить о моих Тайнах. А что вы скрываете, мистер Петерс? Вы так дерзко осуждали меня. Вы — бродяга! Вы — ничтожество!