Она быстро одела черные брюки и черный свитер. Затем заколола волосы на затылке и тихо рассмеялась, увидев свое отражение в зеркале, так как была похожа на ночного вора-взломщика. «Как раз подходящая компания для него», — подумала она, ухмыляясь, и вышла из спальни.
Хелен тайно прокралась вниз по лестнице. Это еще больше усилило ее ощущения. Она безмолвно смеялась, выбегая из парадной двери, повязывая на ходу голову черным шарфом.
Выступив из темноты, Том поймал ее и завернул за угол, где стоял его мотоцикл.
— Он вам не нужен, — прошептал он, снимая шарф с головы. — И это тоже. — Одну за другой он вытащил все шпильки из ее волос. Запустив пальцы в эту золотую копну, он растрепал ее волосы.
Держа за плечи, он оглядел ее.
— Так лучше, — произнес он. — Гораздо лучше.
Повернувшись он повел ее к мотоциклу.
— Наступает пора приключений.
Подобно орлам, парящим на ветру, они спустились по городским переулкам, оставив за собой тенистые сосны и выехали в открытое поле, залитое лунным светом.
Удивительное ощущение от ее развевающихся по ветру волос явилось для нее как бы символом свободы, которую она ощутила сегодня ночью.
Время казалось потеряло для них всякое значение. Все условности были отброшены. Забыв обо всем, она прижалась щекой к его широкой спине, позволив ему увезти себя, куда он захочет.
Луна низко висела над небольшим озером, куда Том привез ее по пыльной дороге. Когда он выключил зажигание, воцарилась полная тишина. Но постепенно звуки ночи нарушили эту тишину.
Заквакала одинокая лягушка. Одна за другой к ней присоединились другие. Их хриплое пение заполнило ночь.
Взяв Хелен за руку, Том повел ее к небольшому холму, покрытому травой, откуда открывался прекрасный вид на озеро, заросшее кустарником.
Они молчали, потому что это могло нарушить лягушачью симфонию, а еще потому, что слова просто были не нужны.
Они долго сидели, обхватив руками колени и слушали. Затем тихим шепотом Том стал рассказывать ей о своих путешествиях. Его голос сливался с голосом ночи.
— Итак, — сонно прошептала она, — а что было после Северной Дакоты.
— Конечно, Южная Дакота.
Голова Тома лежала у нее на коленях. Сначала, когда он положил туда свою голову, Хелен испугалась. Но постепенно она стала воспринимать это, как частичку потрясающей ночи.
— В Южной Дакоте я встретил Евфрама, — продолжал он.
— Честно? — тихо засмеялась она. — Неужели кто-нибудь еще называет ребенка Евфрамом?
— Мне всегда казалось, что Евфрам никогда не был ребенком. Он был простейшим и скромнейшим чудаком, какого я только встречал, — улыбнулся Том, вспоминая. — Дал мне работу, как он сказал, по доброте душевной, а затем свалил все обязанности на меня. Он хотел выращивать картофель на поле, где девять десятых были камни, а одна десятая — земля. Картофель… — произнес он с отвращением. — Бог не создал Айдахо для картофеля. Но Евфрам непременно хотел посадить картофель, и я гнул спину, таская эти проклятые камни. Сначала он мало разговаривал, без конца что-то бормотал и ругался, не разговаривая со мной. После того, как я прожил там около месяца — это было еще до того, как я купил «Виннебаго» и жил с ним в его дряхлой лачуге, которую он называл домом — старик, наконец-то, признал меня. Каждый вечер после ужина он зажигал свою вонючую сигару и мы разговаривали.