– Как?!
– Полина Нежина или просто Аполлинария. Вы побледнели, вам плохо? Может, позвать стюардессу?
– Нет, – справился с собой Лебедев, – все нормально. Просто имя у вас редкое, необычное. И красивое очень.
– Шутите?! Меня в школе дразнили Поляной. Мальчишки вечно собирались погонять на мне в футбол, девчонки – нарвать одуванчиков или позагорать. Я их всех готова была загрызть, как волчица. Знаете, как я ненавидела свое имя? Бешено, до икоты! – болтала она, беспечно вбивая в соседа раскаленные гвозди. – В шестом классе увлеклась греками и где-то вычитала, что по-гречески мое имя – Аполлинария. Мне это жутко понравилось, я стала себя так называть и приучать к новому имени других. Надавала лещей кому надо, да и дело с концом, – похвасталась драчливый адепт Эллады. – Представляете, даже учителей сумела приучить: глохла напрочь, когда звали Полиной. Правда, такая «глухота» мне дорого обходилась, но зато через год с Поляной больше не приставал никто.
– Простите, – пробормотал Андрей Ильич, – мне надо выйти.
– Опоздали, в проходе стоит тележка. Я же говорила, что будет обед!
Оставшееся до посадки время Лебедев отчаянно притворялся спящим. Слава богу, и девица заткнулась, безмятежно дремала под боком да изводила запахом – хапуга, укравшая прошлое. Наваждение, бред, такого не может быть! Но имя, ландыши и школьная кличка плевали на здравый смысл, навязывая веру в переселение душ. Он хватался за сегодняшний день, а память толкала в десятилетнюю давность, когда на лебедевских руках истекала кровью Поля...
Тупо болел затылок, затекли от сидения ноги, тело холодила влажная рубашка, однако все это было ничто в сравнении с пыткой той июньской жаркой ночи. Сколько лет прошло, а случилось будто вчера. И как тогда, так же нестерпимо хочется пить, трясутся руки, раскалывается голова...
Андрей Ильич стиснул зубы – никому не удастся выбить его из колеи: на кону цифры со многими нулями. Президент «Оле-фармы» не имеет права киснуть, оплакивая старые грехи... Будь проклят этот хваленый здравый смысл!
– Вам нехорошо? – Лебедев открыл глаза и наткнулся на озабоченный взгляд стюардессы. – Может быть, нужен пакет?
– Нет, только аспирин и стакан воды без газа.
Через десять минут в кресле с вертикальной спинкой сосредоточенно хмурил лоб деловой человек, энергично черкая что-то в кожаном блокноте. Он не прервался даже при толчке от соприкосновения шасси с долгожданной землей.
– Слава богу, долетели! Сколько ни летаю, а никак не привыкну. Терпеть ненавижу в воздухе болтаться! – Ожившая соседка отстегнула ремень безопасности, нетерпеливо вскочила с места. Над головой щелкнуло, потом что-то задвигалось, зашуршало, и на аккуратную мужскую макушку посыпался ворох конфет, шлепнула по плечу коробка в подарочной упаковке, по спине скользнул плюшевый лис – у Андрея Ильича потемнело в глазах.