– Лебедева, ты просто красавица!
– Ага, – скромно подтвердила она, – мне так все говорят. Только я не Лебедева нынче, но госпожа Хаммер, сечешь?
– А миссис Хаммер фигуру блюдет или может позволить себе поздний ужин?
– Сегодня, Лебедев, пожалуй, можно расслабиться.
В ресторане Андрей с удовольствием рассматривал свалившуюся с небес однокурсницу, двадцать лет назад возбуждавшую до хмеля помешанного на науках глупца. То было прекрасное время, когда все по колено, в карманах гуляет ветер, в крови – гормоны, а в голове – идеи, способные перевернуть мир. Первая страсть оказалась короткой, но память о ней осталась. Сейчас эта память подогревалась «Божоле», смеющимися глазами напротив и настроением, с которого вдруг потянуло на ласку.
– Эй, Лебедев, ты слушаешь меня?
– Конечно, ты только что сказала: он был. Кто имелся в виду?
Татьяна звонко рассмеялась, как девчонка, уличившая во вранье.
– С тобой, дорогой, приятно вести беседу: можно плести что угодно, вплоть до последнего слова. Одна беда – неизвестно, когда ваша милость включится в разговор. О бывшем супруге я тебе, мой милый, толкую, о мистере Хаммере, жителе славного Сан-Франциско, крутом бизнесмене и сволочи, каких мало. Я прокантовалась с ним лучшие годы. Правда, в накладе не осталась: после развода вернулась в родные пенаты, открыла магазинчик на мужнины баксы. Торгую оптикой, – пояснила деловая леди, заметив удивленный взгляд. – Товар элитный, все честь по чести: лицензия, пара смазливых девчонок, офтальмолог за стенкой, колокольчик над дверью – супер! Вчера повесили вывеску еще на одном, в районе Арбата, завтра еду в Питер, хочу застолбить местечко на Невском – в общем, кручусь как белка в колесе.
– Дети есть?
– Бог миловал.
– Вернулась давно?
Она неопределенно махнула рукой.
– Иногда вижу кое-кого из наших, Лешку Росохина, например. Он теперь важная шишка: заведует в аптекоуправлении сбытом.
– Знаю.
– А, ну да, ты же у нас по лекарственной части, спасаешь народ от мора. Кстати, Лебедев, почему в России такая высокая смертность?
– Потому что такие, как ты, уезжают.
– Все такой же шутник и так же не к месту. Побалуешь меня десертом? Обожаю тирамису!
К столу подкатил официант, убрал использованные тарелки.
– Что-нибудь желаете еще?
– Тирамису и латэ, – выскочила вперед сладкоежка и весело уставилась на угодливого малого.
– Мне кофе по-восточному и пятьдесят грамм коньяку. Коньяк предпочитаю хороший. – Малый дернулся за картой вин к пустому соседнему столу. – Не надо, – отклонил услужливую руку клиент, – подберите сами, но за суррогат платить не буду. – Татьяна хмыкнула, однако промолчала. Официант почтительно откатился. – А мы похоронили Аркашу Олевского, помнишь такого?